Если тот же расчет количества убитых и раненых применить к римской армии, то Сципион, возможно, ожидал, что его потери в сражении с двумя линиями Ганнибала составят 10 процентов. В этом случае у Сципиона осталось бы 26 тысяч человек. Таким образом, имея порядка 15 тысяч человек старой гвардии, Ганнибал, если бы он немедленно вступил в бой, оказался в невыгодном положении. Как и Сципиону, Ганнибалу тоже требовалось время, чтобы собрать остатки двух первых линий и перестроить армию. Непростая задача — заставить побежденных солдат опять вступить в бой под командованием оставшихся в живых командиров. Ганнибалу, вероятно, потребовалось на это много времени. Сципион был только рад затянувшейся паузе, поскольку как никогда нуждался в своей коннице, а она все не возвращалась. Воины Сципиона, стоя на солнце, наблюдали, как противник готовится к сражению.

Если предположить, что Ганнибал смог собрать только 8000 человек из остатков двух первых линий, то его армия насчитывала 23 тысячи человек, то есть была бы приблизительно равна армии Сципиона. У нас нет никакой информации относительно того, как Ганнибал перестроил свою армию. Он, возможно, разместил старую гвардию в центр, напротив ослабленных предыдущим боем гастатов Сципиона, а свои ослабленные войска разместил на флангах. Когда Ганнибал не позволил отступающим воинам влиться в ряды ветеранов, он оттеснил их на фланги. Теперь они, по всей видимости, находились на флангах, и не надо было ничего придумывать, заниматься перестроением. Это был самый простой способ ввести их в бой. Если наши предположения верны и лучшие воины Сципиона находились напротив самых слабых воинов Ганнибала, то существовала вероятность, что фланги Ганнибала отступят и его центр будет охвачен с одной или с двух сторон. Ганнибал наверняка понимал, что время играет Сципиону на пользу, и, перестроив армию, Ганнибал сразу перешел в наступление. «Воюющие были почти равносильны по численности и воодушевлению, равно по вооружению и храбрости, посему исход битвы долгое время оставался неизвестным, ибо сражающиеся считали своим долгом держаться на своих местах до последнего издыхания».[612]

И Ливий, и Полибий дают понять, что ни одна из сторон не имела преимущества в этом ожесточенном бою, и если бы не вернулась конница, то, возможно, они бились бы до тех пор, пока не уничтожили друг друга. И кто знает, как развивалась бы дальше история. Но Лелий и Масинисса вернулись в нужный момент, и атака конницы решила исход борьбы. Ливий рассказывает, что «Лелий и Масинисса далеко отогнали всадников, а затем вернулись и налетели на вражеский строй с тыла. Это нападение довершило разгром врага. Многих окружили и убили в бою; беспорядочно убегавших по открытой равнине перебили овладевшие ею всадники».[613] А Полибий добавляет, что поскольку это была плоская равнина, то «преследование велось более эффективно», однако «большое количество его [Ганнибала] воинов было убито в строю».[614]

Большая часть воинов Ганнибала погибла во время рукопашного боя. Вероятно, внезапная атака конницы не просто разрушила линию карфагенян, но и оказала на них сильное психологическое воздействие, что позволило римским манипулам прорвать линию в нескольких местах. Римские всадники, спешившись, вступили в бой, вынудив части карфагенской линии развернуться, чтобы защитить тыл, что, в свою очередь, позволило манипулам прорвать вражескую линию еще в нескольких местах. Так продолжалось до тех пор, пока все карфагенские отряды не были полностью уничтожены римской пехотой. В какой-то момент паника победила здравый смысл, и солдаты пытались убежать, но всадники Масиниссы легко догоняли их на открытой равнине и убивали. Нумидийцы были искусными наездниками и вооружены несколькими дротиками. «Нумидийцы, скакавшие, по обычаю, по пояс обнаженными, заполнили равнины и широкие долины, и их копья плотными облаками взмывали вверх и скрывались в небе».[615] На открытой равнине бегущие карфагеняне были удобными мишенями для этих опытных всадников.

В конце дня на земле лежали 20 тысяч убитых карфагенян и их союзников, почти вся армия, с которой Ганнибал начал сражаться в этот зловещий день, «и почти столько же было взято в плен».[616] Учитывая, какой была численность армии Ганнибала, Полибий явно преувеличивает или число убитых, или число взятых в плен. Римлян, по его словам, погибло «около полутора тысяч». И примерно столько же было ранено.[617] Однако, согласно Аппиану, римские потери составили 2500 человек, что больше похоже на правду, учитывая жестокость боя.[618] Он также говорит, что Масинисса потерял больше людей, чем Сципион. Если это и так, то имеется в виду его пехота, а не конница, которая господствовала на открытой равнине, не встречая сопротивления.

Ганнибалу с несколькими офицерами удалось бежать из Замы, и верхом они добрались до Гадрумета за два дня и одну ночь. Ганнибал оставил своих воинов во власти крестьян и римлян. Немедленно после боя Сципион занял вражеский лагерь и разграбил его. В это время к нему прибыл гонец с известием, что Публий Лентул «с пятьюдесятью военными кораблями и сотней грузовых судов с разными припасами прибыл в Утику».[619] Сципион приказал Гнею Октавию вести к Карфагену легионы по суше, а сам, присоединив к своему флоту корабли Лентула, отправился из Утики по морю. Когда его флот приблизился к гавани, его встретил карфагенский корабль с посланцами мира на борту, но им было сказано явиться в Тунис, как только Сципион разобьет там лагерь. Сципион проплыл немного вперед, рассматривая расположение Карфагена, но, как говорит Ливий, «не потому, что сейчас это было нужно, а скорей чтобы еще припугнуть врага», а затем вернулся в Утику.[620]

Сципион изложил послам карфагенян условия мирного договора.[621]