— Да, мой лорд, — поклонился сенешаль. — Что-нибудь еще, мой лорд?

— Если я что-нибудь вспомню, то вызову тебя, — ответил Беренель, поглаживая тунику. Его переполняла радость. — Пока все.

Сенешаль с поклоном удалился, а Беренель снова принялся изучать тунику, — в том числе и с помощью магии, — выискивая какую-нибудь зацепку, которая могла бы стать ключом к разгадке.

А в голове у него снова и снова звенело: «Скоро! Теперь уже скоро!»

* * *

Шана дрожала, лежа на своем тюфячке. Ее разбудил внезапно вспыхнувший свет — так повторялось уже пятое утро. Шана уже чуть-чуть ориентировалась в этом новом мире. Не сказать чтобы ей от этого становилось легче, но теперь хотя бы можно было пытаться избегать самых крупных неприятностей.

Белокурые двуногие оказались теми самыми эльфийскими лордами, о которых шла речь в книжках. Они обладали магией и господствовали здесь. Любая особь с белой кожей, зелеными глазами, светло-золотыми волосами и заостренными ушами могла оказаться источником неприятностей — и была властна над жизнью и смертью всех прочих двуногих.

Прочими были так называемые люди, к которым, как предполагала Шана, относилась и она сама. Иначе почему же эльфийские лорды обращались с ней точно так же, как и с остальными людьми? Люди — теперь Шана это знала — назывались «рабы». Все они носили одинаковую коричневую одежду, точно такую, в которую переодели Шану сразу по приезде.

Существовали еще люди, которые не являлись рабами, как Кел, Ардан и другие в их караване. Они назывались «приближенными» и могли приказывать другим людям. Они обычно носили алые туники и брюки. Это означало, что они служат самому знатному лорду, который правит всеми здешними эльфийскими лордами, — а именно лорду Беренелю. Его Шана никогда не видела.

Теперь Шана могла хотя бы предполагать, как пройдет день. Сперва вспыхивал янтарный свет. Потом, когда все просыпались, приходил «надсмотрщик». Все рабы табуном шли за ним в комнату с горячей водой, текущей из стен. Все снимали одежду, мылись и получали новую одежду. Потом их вели в другую комнату. Там каждый получал по куску еды, которой ее когда-то кормил Ардан, — еда называлась «хлеб», — и по миске чего-то такого, что полагалось есть вместе с хлебом. У того, что в миске, вкус менялся. Потом некоторых отделяли и уводили. Те, кого так увели, больше не возвращались. Шана знала, что их уводят к новым хозяевам, но могла лишь гадать, что с ними там происходит. Остальные возвращались в большую комнату и там целый день болтали, играли в бессмысленные игры и задирали тех, кого легко было запугать.

То есть туда, возвращались все, кроме Шаны. Ее забирали в маленькую комнату, где какие-то люди задавали ей бесконечные вопросы о тунике из драконьей шкуры.

Благодаря тому, как обращались с ней первые собеседники, у Шаны хватило сообразительности притвориться дурочкой. Чем глупее она будет себя вести, тем меньше внимания эти люди обратят на ее слова.

Отчасти Шана действовала так из страха перед теми, кто захватил ее, — эльфийскими лордами и людьми. Эльфийских лордов она боялась сильнее. Один из лордов, недовольный непочтительным поведением Шаны, что-то сделал с ней — что-то такое, что заставило ее от боли рухнуть на пол. Эльф лишь прикоснулся к ней, но Шана забилась в судорогах, как от драконьего магического удара, и до конца дня не могла произнести ни слова.

Потому девочка дрожала от страха и пыталась спрятаться за спинами других рабов — Шана не притворялась, ей действительно было страшно. А вот дурочкой она именно что притворялась. Это было несложно, поскольку во время пребывания в маленькой комнатке она испытывала такой страх, что тот почти отшибал у нее способность соображать.

Каждый день, просыпаясь, Шана думала: а может, сказать им правду? И каждый раз, когда наступало время идти в маленькую комнату, Шана решала, что не должна этого делать.

Если она расскажет двуногим обо всем, они начнут охотиться за драконами и убивать их, а Шана все-таки любила драконов. Уже по вопросам, которые задавали ей эльфийские лорды, становилось ясно, что именно так они и поступят — хотя сами лорды, наверное, этого не осознавали. А одной лишь мысли о том, что она может однажды увидеть шкуру Алары на плечах какого-нибудь лорда, хватало, чтобы заставить Шану намертво замолчать.

А когда эльфийские лорды принимались грозить и Шану охватывала слабость, ей приходило в голову другое соображение. Драконы принимали облик двуногих, как эльфов, так и людей, — и Шана больше не считала, что они проделывают это только в Логове, для развлечения. Сомнений быть не может: они бродят среди людей. И если они узнают — нет, не если, а когда, — что Шана выдала их, то непременно разыщут ее и убьют, да так, что самые паскудные из эльфийских лордов останутся довольны. Шана ни капельки в этом не сомневалась. Всякие экземпляры вроде Лори, считавшей Шану бешеным животным, наверняка об этом позаботятся.

Так что Шана валялась на своем тонком тюфячке, пока за ней не приходили. При разговорах Шана по большей части отмалчивалась, притворяясь, что плохо понимает собеседников, и делая вид, что она просто нашла кусочки шкуры.

Кажется, эта уловка сработала. Эльфийские лорды слушали Шану все небрежнее, как будто ее слова больше не имели значения. Это было хорошо. Но было и кое-что плохое: каждый день Шана нарушала какое-нибудь правило, а лорды это замечали. И за это ее били. Битье сопровождалось объяснениями, что сделает с ней будущий хозяин, который купит ее на аукционе. После этих объяснений у Шаны не оставалось ни малейшего сомнения, что нынешние ежедневные побои — лишь цветочки по сравнению с тем, что ждет ее впереди. Теперь Шана почти что радовалась появлению допросчиков: ведь это значило, что ужасный аукцион откладывается еще на один день.

«Может, сегодня за мной не придут?» — без особой надежды подумала Шана и медленно уселась, протирая глаза. Свои зеленые глаза, которые она уже научилась прятать благодаря совету одного своего друга.

Шана осторожно встряхнула Мэгвин за плечо. Чтобы разбудить изящную женщину, света было недостаточно. Как печально призналась Шане сама Мэг, однажды она умудрилась проспать даже землетрясение. Из всех окружающих рабов одна лишь Мэг оказалась способна интересоваться хоть чем-то помимо собственного благополучия. В первое утро пребывания Шаны в этом месте один из рабов попытался украсть у нее хлеб и суп. Тогда сидевшая напротив высокая черноволосая женщина с яркими карими глазами и красивой улыбкой встала и неожиданно заехала наглецу в ухо.

Заметив это, к месту потасовки заспешил надсмотрщик. Шана съежилась от страха, но прежде, чем зачинщик успел придумать правдоподобное объяснение, Мэг спокойно и деловито объяснила причину происшествия. Задиру пересадили за другой стол, а Мэг взяла Шану под свое покровительство.

В первый же день Мэг объяснила девочке, что существуют три вида рабов: безнадежные, беспомощные и луперы. Луперы грабят остальных, безнадежные чересчур боятся, что кто-нибудь воспользуется их дружбой, а беспомощные все терпят.