Что делать? Мысль об этом мучила ее днем и ночью.

Однажды вечером, когда они сидели за ужином, Элизабет сказала Кэт:

— Я думала насчет адмирала.

Говоря откровенно, в последние недели она не думала почти ни о чем другом.

— И что же вы надумали? — осведомилась Кэт, едва скрывая волнение.

— Что я могла бы выйти за него замуж, если он попросит, — осторожно ответила Элизабет. — Повторяю — могла бы. Это зависит от нескольких вещей. И прежде всего он ничем не дал понять, что у него есть хоть какое-то желание на мне жениться.

— Ничего, оно появится, — усмехнулась Кэт, насаживая на нож кусок жареной свинины. — Он вас любит, даже слишком, уж я-то знаю. И он самый знатный холостяк королевства.

— Возможно, ты права, — задумчиво ответила Элизабет. — Но даже если он и сделает мне предложение, совет на это вряд ли согласится, поскольку советом правит милорд регент, а им руководит жена, которая ненавидит адмирала за брак с королевой. Они не позволят ему жениться на королевской сестре и стать еще более важной персоной.

Кэт упала духом — об этом она не подумала.

— Возможно, вы правы, — признала она нехотя.

— А жениться без согласия совета, как поступили адмирал и королева, слишком опасно, — заметила Элизабет. — В моих жилах течет королевская кровь в отличие от нее.

— Вы можете подождать, пока король не достигнет совершеннолетия, а затем попросить у него разрешения, — прекраснодушно предложила Кэт.

Элизабет положила салфетку и допила вино.

— Кэт, ему одиннадцать лет. Нам придется ждать еще не меньше четырех. Думаете, адмирал поступит так же? Нет, ему нужны наследники, и поскорее. — Она вздохнула. — Даже если бы он сделал мне предложение, я не вижу никаких возможностей для нашего брака.

— Способ всегда найдется, — решительно заявила Кэт.

Ей вовсе не улыбалось, чтобы ее светлое будущее пошло прахом.

Элизабет вся дрожала, взирая на запечатанное письмо. Почерк узнавался безошибочно.

— Ну так что, вскроете? — поторопила Кэт.

Они были одни в спальне Элизабет, и потревожить их было некому.

Трясущимися пальцами девушка сломала печать и развернула бумагу. Слова, изящно выведенные черными чернилами, плясали перед ее глазами, и она не сразу осознала их смысл.

В письме не было слов любви, лишь официальное приветствие. «Принцессам подобает выходить замуж, — писал адмирал, — и лучше, если они выходят замуж в своем королевстве, а не в чужой стране. Так почему бы мне, человеку, которого король сделал Вашим отцом, не жениться на Вас? Если Вы окажете мне честь, приняв предложение моей руки, я буду счастливейшим женихом на свете. С нетерпением жду Вашего ответа». Письмо заканчивалось витиеватой подписью.

— Он просит меня выйти за него замуж, — наконец вымолвила Элизабет, пытаясь унять отчаянное сердцебиение.

— А что я вам говорила? — торжествующе воскликнула Кэт. — Вы должны немедленно послать ему ответ.

Элизабет в ужасе взглянула на нее:

— Ответ? Ты с ума сошла? Ответа не будет. У меня нет никакого желания спешить. И ему следует обратиться к совету, прежде чем предлагать мне замужество.

— Откуда нам знать, что он этого уже не сделал?

— Глупо предполагать, что он уже это сделал! — возразила Элизабет.

— Но как поступите вы? — в панике вскричала Кэт, боясь крушения заветных планов.

— Ничего, — ответила Элизабет. — Милая Кэт, я знаю, что вы хотите этого для меня, и, честно говоря, мне кажется, что я сама этого хочу, но милорд адмирал достаточно умен, и его не остановит мое молчание. Помяните мое слово, он никуда не денется!

Элизабет ворочалась в постели, вновь столкнувшись с неразрешимой дилеммой. Она до сих пор помнила радостное волнение, которое испытывала в присутствии адмирала, и ей очень хотелось ощутить его снова, но в памяти сразу всплывали страх и боль, кровавый выкидыш и призрак Тауэра и плахи.

Однако замужество с адмиралом — конечно, официально одобренное — могло изменить ее мнение. Но даже в этом случае — хватит ли ей сил забыть об ужасах супружеской жизни и родов? Осмелится ли она на подобный риск?

Пришло письмо из дворца, от Уильяма Сесила. В нем много говорилось о политике и светских сплетнях, но взгляд Элизабет сразу же привлекло упоминание о лорд-адмирале.

«Его тщеславие очевидно для всех, — словно вскользь писал Сесил. — На мой взгляд, он несдержанный человек, который плохо кончит».

«Не пытается ли он меня предупредить?» — подумала Элизабет. Но откуда Сесил мог знать о происходящем? Если только, конечно, — упаси, Господи! — адмирал не оказался несдержан на язык и не успели разойтись слухи. Вздрогнув, она поспешно взяла перо.

«Что касается адмирала, — написала она после нескольких строчек ответа на другие пункты письма Сесила, — я всегда считала его безрассудным и склонным к глупым фантазиям».

Вот так, подумала она. Это положит конец любым сплетням.

— На Рождество мы едем во дворец! — ликующе объявила Элизабет. — Брат-король пригласил нас! Признаться, я боялась, что его величество меня забыл, — я не получала от него вестей уже много недель.

— Чудесная новость, миледи! — подхватила Кэт.

— Но он пишет, что нас не поселят в Уайтхолле, поскольку он не женат и во дворце не должно быть женщин. Мы остановимся в Дарэм-хаусе на Стрэнде, — как вы помните, его мне оставил отец. — Элизабет едва не прыгала от счастья. — Как же здорово снова побывать в Лондоне! Надеюсь, сестрица Мэри тоже будет при дворе — я так по ней скучала!

— Но Дарэм-хаус давно стоит пустой, — заметила Кэт. — Его нужно прибрать и проветрить.

— Тогда пошлем вперед мастера Перри с несколькими слугами, и пусть они все подготовят.

— Хорошая мысль, — согласилась Кэт, гадая, приедет ли на придворное Рождество адмирал.

— Прошу прощения, миледи, но лорд-протектор устроил в Дарэм-хаусе монетный двор, — печально молвил Томас Перри.

Элизабет знала его как честного и достойного человека, хотя тот и был несколько назойлив, и, невзирая на вспыльчивость по отношению к подчиненным, Перри отличался некоторой робостью. Она сильно сомневалась, что он пытался отстоять ее собственность.

— Известно ли его светлости, что Дарэм-хаус принадлежит мне? — осведомилась она.

— О нет, миледи, — ответил Перри, терзая шляпу. — Он понятия об этом не имел и приносит вашей светлости свои искренние извинения. Однако он сожалеет, что вынужден просить на какое-то время вашего снисхождения, поскольку монетный двор не так-то легко перенести в другое место, и уж точно не к Рождеству.

— Не важно, — сказала Элизабет. — Найду пристанище где-нибудь еще.