Бианакит сказал коротко:

– Я впереди.

Не оборачиваясь, он двинулся широкими уверенными шагами, собранный и немногословный, рожденный для нелегкого ратного труда, что стал привычным и единственно понятным.

– Осталось закончить, – сказал Азазель бодро, – сегодня вернемся и отдохнем вполне заслуженно. Хотя спасибо, конечно, никто не скажет.

Аграт сказала задиристо:

– У людей памятники ставят не спасителям, а тем, кто больше убил себе подобных, правда?

Она повесила рюкзак Михаила на одно плечо, указала Азазелю взглядом на гранатомет на полу.

Азазель отмахнулся:

– Все заряды истрачены. Пусть остается, мы и так еле ноги таскаем.

– Я в охранение, – сообщила Аграт. – А вы тут поддерживайте друг друга. Мужчины вообще-то слабые…

Она пошла догонять Бианакита. Михаил спросил тихонько:

– А что со мной теперь?

– Если честно, – сказал Азазель, – не знаю. Многое в этой жизни впервые, кто бы подумал! Думаю, если раньше ты не замечал материального мира в том смысле, что проскакивал сквозь любое здание или гору, словно их и нет, то сейчас сможешь как-то и что-то в какой-то мере иначе… Не спрашивай в какой, не знаю, если честно. Может быть, удастся песчинку сдвинуть или расплавить, а если повезет, то и камешек. Или стакан воды превратить в лед…

Михаил вздохнул.

– Пока со мной что-то не так, – сказал он, – вижу иначе, голоса какие-то, будто с ума схожу, как человек… Какие-то волны захлестывают, тону в багровом огне, целое поле раскаленных углей и небо с тучами крылатых тварей…

– Это не твои воспоминания, – утешил Азазель. – Ты это, будь спокойнее. Смотри, как кино. Вдруг баб голых увидишь, это же интересно!.. Например, Оноскелис, ее еще никто без одежд не видел… Потому и пошли слухи про ее ослиные ноги.

Он говорил медленно, успокаивающим тоном, но Михаил угадывал в сдержанном голосе тревогу и заботу, чего совсем недавно не мог бы и предположить. А это значит, все еще в опасности. Похоже, потеряно в схватке с Кезимом больше, чем Азазель собирается признать вслух.

Он не увидел, только ощутил крепкую хватку Азазеля, земля в самом деле поплыла, а его завертело в черном хаосе, словно ослеп и покатился с высокой горы.

Из другого пространства донесся преувеличенно бодрый голос:

– Все пройдет, как с белых яблонь дым! Потерпи немножко… лет двадцать-тридцать. Все как рукой снимет. Со временем. Может быть…

– Земля под ногами исчезла, – пробормотал Михаил, – а теперь вот черные ямы со звездами, раскаленные уголья… а то и вовсе… ничего нет, понимаешь?.. Даже пустоты нет…

Появилось лицо Азазеля, Михаил вздохнул с облегчением, возвращаясь в этот уже почти родной привычный мир.

– Все, отхлынуло…

– Это Кезим, – ответил Азазель. – Он так видит! А ты старайся навязать свое. Ты все тот же! Только сейчас что-то потерял, но что-то можешь больше. Огненным мечом уже не жалко, зато все остальное без всплесков! Кезим был из элитных демонов, вся его мощь теперь в тебе, но, главное, никто от тебя этого не ожидает! Ты же как бы человек…

– Как бы, – буркнул Михаил.

Азазель взглянул искоса.

– А что? Ты был архангелом Михаилом в теле человека, а теперь вот почувствуй себя человеком по-настоящему!..

– Это как? – спросил Михаил настороженно.

– Все люди, – пояснил Азазель очень серьезно, – носят в себе частицу Бога и частицу Дьявола. И те постоянно дерутся, как Исав и Иаков в утробе матери.

Михаил содрогнулся всем телом:

– Что, вот так будет и во мне?

– Уже, – сообщил Азазель, и неизвестно было по голосу, скорбит или злорадствует, – теперь ты узнаешь, каково это быть человеком.

– А что Кезим кричал, – напомнил Михаил, – насчет тайника, что не откроется? Только сам Кезим может, и все такое…

Лицо Азазеля, и без того мрачное, стало совсем угрюмым и неприятным.

– Не знаю, – ответил он сухо. – Если он сумел обойти князей ада, то он… очень сильный демон. Чрезвычайно! Но насчет вернуться на следующий день… Похоже, сложилась уникальная ситуация. Он не сможет вернуться, потому что он не погиб, а как бы еще жив… хоть и частично, в тебе.

Михаил зябко передернул плечами:

– Я чувствую себя не просто гадко… но и странно.

– Пойдем к тайнику, – ответил Азазель. – Это вон та красная стена. Посмотри на знаки, что горят, как будто выплеснулся сам ад…

Михаил все еще время от времени опирался на его плечо, чувствуя, как начинает кружиться весь мир, на Азазеля поглядывал с тревогой, тот уже почернел лицом, похоже, пока ничего не придумал, а как сказать замку, что прежний владелец мертв, дайте все из тайника мне…

Бианакит и Аграт, похоже, тоже чувствуют, что на самой последней ступеньке облом. И хорошо, если только пинками выгонят, а если под ними провалится пол, а там с высоты рухнут на острые колья…

Добравшись до подножия стены с горящими адским огнем знаками, Азазель простер руки.

Михаил видел, как он собирает всю волю в кулак, концентрируется, и, когда заговорил, голос прозвучал мощно и уверенно:

– У меня ключ властелинов ада!.. Повелеваю снять запоры и явить мне сокрытое и сохраненное…

Все затаили дыхание, Азазель замер в величественной позе, ждет, Михаил тоже ждал в тягостном напряжении, но в огромном зале только мертвая тишина, лишь высоко в черноте под сводами носится эхо голоса Азазеля.

– У меня ключ, – повторил Азазель величественно и победно, он вытащил из-за пазухи ключ и высоко поднял над головой. – Вот он!.. Я могу открыть тайник, я имею право его открыть!

Стена оставалась стеной, огненные знаки продолжают полыхать огнем.

– Азазель, – проговорил Михаил, – может быть нужно как-то иначе?..

Азазель в полнейшем бессилии уронил руки:

– Нет, я все сделал верно.

– Тогда… как-то что-то поменять?

– Не знаю, – ответил Азазель убитым голосом. – Мы все проделали напрасно?.. Неужели… Ладно, одно утешает, завтра Кезим точно не явится сильным и здоровым вскрыть тайник. А мы что-то придумаем…

– Что?

Азазель сказал со злостью:

– Не знаю. Но у меня не получилось в этот раз. Такое бывает. Редко, но бывает… Ничего, все равно как-то сумеем… Этот тайник ждал две тысячи лет! Подождет день, когда соберемся лучше.

Но в голосе отчетливо прозвучала растерянность. Вернулись Бианакит, Аграт с ходу доложила:

– Проходы зачищены, остальные разбежались! Без Кезима нет и его войска. А что здесь?