Внезапно Нурамон посмотрел на ярла.

— Я уже несколько дней хочу спросить тебя кое о чем, Мандред. Прости, пожалуйста, если я чересчур прямолинеен. Но почему ты не остался в Фирнстайне?

— Потому что там теперь место моему сыну, — не колеблясь, ответил он. — Иногда отцам приходится рано оставлять наследство своим сыновьям. Если бы я не попал в ледяную пещеру, то был бы уже стариком. Мое время в Фирнстайне прошло. Было только справедливо уйти и таким образом дать Альфадасу возможность стать ярлом, если он проявит себя как следует в глазах деревни.

— Ты воин, Мандред. Довольно ли тебе быть отцом ярла? Это все, чего ты хочешь добиться?

Мандред удивленно поглядел на эльфа. Неужели Нурамон хочет обидеть его? Конечно, этого не довольно!

— Я найду человека-кабана… я имею в виду, девантара. Он украл у меня жизнь, которую я должен был прожить. За это я убью его. Из-за того, что он сделал, я потерял жену… — Он закусил губу, когда чувства едва не захлестнули его. — И я хотел бы помочь вам… Ничто и никто не вернет мне Фрейю. Но вы оба, у вас еще есть возможность завоевать любовь.

— Слышать такие уверенные речи из уст человека! — цинично произнес Фародин. — Королева приказала охранять границы. Даже ты уже не можешь вернуться в свой мир, — произнося эти слова, эльф даже не повернулся к нему.

— Фародин прав, — сказал Нурамон. — Королева может запереть врата на многие сотни лет. Может статься, что ты никогда больше не увидишь свою родину.

— Я порвал со своей родиной. Так что не ломайте голову на мой счет. Лучше подумайте о том, как мы можем спасти Нороэлль.

Нурамон опустил взгляд.

— В любом случае нам нечего ждать помощи от королевы. Со всеми надеждами на то, что она передумает, покончено.

— А что именно сделала королева с Нороэлль? — спросил Мандред. Поясните мне, тогда, быть может, от меня будет больше толку.

Фародин презрительно засопел.

А Нурамон по-прежнему остался приветливым.

— Королева отвела ее в Другой мир, а оттуда изгнала в Расколотый мир.

— А что такое Расколотый мир? — во время поисков Гийома Мандред слышал, как эльфы несколько раз говорили об этом, но до сих пор не мог его себе представить. — Как мир может расколоться? Я имею в виду… мир ведь не похож на глиняную кружку.

— Расколотый мир — это поле битвы, — сказал Фародин. — Это место, где альвы сражались с девантарами и уничтожили их. Во время войны мир разорвался. Есть всего несколько ворот, которые ведут туда отсюда или из мира людей. Этот мир находится между миром нашим и твоим; представь себе несколько островов в океане Ничто. Сейчас он не имеет значения, и мы называем твой мир Другим, словно Расколотого мира и нет вовсе. Путь к Нороэлль ведет нас сначала в твой мир, Мандред. Там мы должны отыскать врата, из которых мы попадем на остров в океане Ничто, на котором томится в плену Нороэлль. Если мы отыщем его, то нам придется преодолеть заклятие королевы. В принципе, Эмерелль была нашей единственной надеждой. Я боюсь, что против ее воли мы никогда не сможем освободить Нороэлль из плена. Все бесполезно.

Нурамон сделал несколько шагов к Фародину. Казалось, слова друга рассердили его.

— Ничего не бесполезно! Если мы не видим пути, то это еще не значит, что его нет. Вопрос только в том, на что мы готовы пойти ради достижения своей цели.

Фародин обернулся и посмотрел на Нурамона. Лицо его застыло ледяной маской.

— Ты знаешь, насколько далеко я готов идти.

— А сделал бы ты это, если бы никогда больше не смог вернуться к своей семье, потому что навлек на себя страшный позор; если бы тебя тоже изгнали, если бы королева даже не видела тебя; если бы от тебя отвернулась Нороэлль — из-за твоих поступков? Пошел ли бы ты на это, чтобы спасти ее?

Странная, бездонная улыбка мелькнула на лице Фародина, причину которой не понимали ни Мандред, ни Нурамон.

— Я сделал бы это не колеблясь.

— Тогда давайте думать не о запретах королевы, а о том, что в наших силах.

— Я пойду с вами, куда бы ни привела дорога, — сказал Мандред. — Я еще должен загладить свою вину. По меньшей мере, одну. — Если бы он не пришел в мир эльфов, то Нороэлль и сегодня была бы со своими возлюбленными. Человек-кабан воспользовался им в качестве наживки, чтобы выманить в мир людей отряд эльфийской охоты. Почему это было так важно для девантара, ярл так и не понял. Просто хотел убить парочку эльфов и показать Эмерелль, что один девантар пережил войну с альвами? Или на самом деле он преследовал гораздо более глубокие цели? И зачем он зачал Гийома? В отличие от Эмерелль, Мандред не видел, какую опасность может представлять мертвый ребенок демона. Неважно, какими были цели девантара, ясно было одно: Мандред открыл злу проход в мир эльфов и должен исправить содеянное. Но гораздо более тяжкой была его вторая провинность. Своим обещанием Эмерелль он убил Фрейю. И это обещание он дал исключительно из-за человека-кабана. Права была жена, когда прокляла его! — Куда бы вы ни отправились, Мандред Торгридсон будет рядом.

— Но как попасть в Другой мир?

Ярл сжал кулак. Ясно же, против кого в первую очередь нужно восставать!

— Если вы готовы пойти против королевы, то нужно пробивать себе путь в Другой мир с боем.

Фародин элегантно махнул рукой.

— Нет, Мандред. Если королева приказывает что-то охранять, то это что-то будет защищено надежно. Врата не откроются перед нами.

— Если закрыты врата, то остается только головой в стену!

Фародин ухмыльнулся.

— С этими стенами даже твоя голова ничего не сделает, сын человеческий.

— Подождите! — глаза Нурамона сверкнули. — Через стену! Это хорошая идея. Практически гениальная… Головой в стену!

Мандред не понял, что привело эльфа в такой восторг. Фародин ведь прав. Эти врата совсем не то, что понимает под вратами человек. Да и стен нет.

А Нурамон рассмеялся.

— Мы были слепы! Нам нужен человек, чтобы открыть глаза на наш собственный мир!

— Ты это о чем? — спросил Фародин.

— Но это же очевидно! Мы пойдем в Другой мир тем же путем, который выбрала Нороэлль. Мы пойдем не через охраняемые ворота, а создадим врата сами.

— Нурамон, ты переоцениваешь себя, — раздраженно ответил Фародин. — Это самая глупая идея, которую я от тебя когда-либо слышал. Мы не обладаем магическими способностями Нороэлль.

Мандред же придерживался иного мнения.

— Конечно, Нурамон великий волшебник, — решительно возразил он. — И кому, как не тебе, это знать. От тебя только кусок сырой плоти и остался в ледяной пещере… Нурамон тебя от смерти спас. Если это не волшебство, то я не знаю, что нужно называть магией.

— Если лошадь подкована, это еще не значит, что она кузнец!