С отвращением и почти с ужасом слушала Милисента его рассказ.

– Но это еще не самое страшное, – хотя куда уж страшнее! – продолжил прежним негромким голосом капитан. – В этом деле была замешана целая куча больших и важных людей из правительства, полиции, таможни, парламента… Сама понимаешь: подобные штуки без прикрытия сверху не провернуть. Одни просто брали взятки, другим бесплатно делали доноров, третьи еще и получали в подарок красоток с фермы. И это в нашем мире, где подобное считалось совершенно невозможным! Скандал, конечно, был крупный, и когда состоялся суд…

– Их всех, конечно, казнили? – нетерпеливо спросила Милисента.

– Куда там! – покачал головой капитан. – Нет, конечно, обслугу фермы и тех, кого взяли там – вроде выбраковщиков, уничтожавших… дефектные клоны, кого сгноили в тюрьме, кого и в самом деле шлепнули. Это были первые смертные приговоры за многие годы. Но никто – понимаешь, никто из наших тузов, замешанных в этом, даже не сел в тюрьму!

– Не может быть! – невольно вырвалось у Милисенты.

– Да вот может. – Он вновь горько усмехнулся. – Просто ничего не доказали, вернее, суд признал, что доказательства не тянут или вообще – «получены незаконным путем». – Последнее было сказано с явным сарказмом. – Многих вообще отпустили до суда под залог.

– Прости, под залог чего? – не поняла девушка.

– Ну, за деньги…

– То есть как – за деньги? – Пожалуй, принцесса была потрясена больше всего именно этой простой фразой. – Да у нас бы их всех… – Она не заметила, что невольно выдала факт своего пребывания там.

Но Михайлов не обратил на это внимания.

– У вас – да. И в Халифате, хотя немалая часть девушек с фермы уходила как раз в исламские миры. И в Маоританге. И в Икарии, хотя там могло повернуться по-всякому. И даже на Старой Земле. Но у нас, в нашем домене, совсем другие порядки. Свобода, демократия, законность… Права человека превыше всего! Я ведь сам до шестнадцати лет так думал и гордился тем, что наша область мироздания – самая свободная и цивилизованная. А после всего этого у меня словно открылись глаза…

– Знаешь, – продолжил он после паузы, – когда по нашему телевидению крутили съемки с той фермы, то там была девушка, похожая на мою сестру… Вначале я собрался поступить в полицию, но быстро сообразил, что ничего особенного не добьюсь. Тогда-то я и вспомнил про Космопол. Послал им свою анкету – вся семья решила, что я тронулся умом. Почти не надеялся, честно сказать, но мне прислали вызов в Академию.

Закончил ее в два года вместо трех, хотя и не с самыми лучшими оценками – хотелось скорее заняться настоящим делом. – Он замолчал. – Вот с тех пор я в Космополе. Чем я только не занимался! Гонялся за работорговцами и боролся с контрабандой исчезающих животных. В Эгейской Федерации накрыл банду фальшивомонетчиков, устроивших мастерскую в подвале местного сумасшедшего дома.

Всякое бывало. Однажды устроили засаду на контрабандистов наркотиков – в одном орбитальном казино на Перламутровой. А случилось так, что как раз в этот день на него напали какие-то залетные бандиты. Человек пятьдесят. Пришлось нам защищать этот вертеп с оружием в руках, хотя с большим удовольствием я сам бы его разгромил.

Александр негромко рассмеялся.

– Сажал людей в тюрьму и садился сам. Да, именно так, – подтвердил он оторопевшей от такого признания девушке. – Один неотмененный смертный приговор на Ригеле. Три тюремных срока тоже до сих пор висят. Почти полгода я просидел в камере для пожизненно осужденных на Гровеноре, пока меня не обменяли на попавшегося на Океании местного авторитета.

– И ты ни разу не пожалел о своем выборе?

– Нет, – решительно ответил Александр. – Ни разу. Я смело могу сказать, что мир моими стараниями стал немного лучше. Моими и Космопола. Согласись – сейчас не то, что пятьдесят лет назад. Вспомни, чем были Новое Тбилиси или Джейран? Настоящие клоаки. А сейчас там тишь да гладь: всё вычистили, как под метелку.

Милисента не стала расстраивать Александра почерпнутой из секретной переписки двора историей о том, как и почему на самом деле окрестные миры дали добро на разгром бандитского гнезда на Новом Тбилиси. А случилось это после того, как новый президент планеты (избиравшийся на съезде каких-то непонятных «законников») отказался отстегивать денежки в казну соседей да еще пригрозил, что может вспомнить какие-то древние обычаи и начать взимать дань с их торговцев…

– Ну и кроме того, – невозмутимо продолжал капитан, – я повидал разные миры и разных людей. Это ведь тоже немало. Когда бы мне пришлось встретиться с настоящими королями?

– Правда? – совершенно искренне удивилась Милисента.

– Правда. Ну, королевства у них были, конечно, так себе, с вашей Амазонией не сравнить… Но приходилось. И с королями, и с эмирами, и с герцогами. Ну, про графов с дворянами я уже не говорю. Меня самого на двух мирах посвятили в рыцари – дома дипломы лежат.

– А с принцессами? – вдруг спросила девушка.

– Один раз. Случайно спас во время рейда в Созвездие Молнии. Родственнички задумали избавиться от законной наследницы престола с помошью тарпейских работорговцев.

– И она, конечно, влюбилась в тебя и предложила руку и сердце, – вздохнула амазонка, лукаво улыбнувшись.

Александр рассмеялся – совершенно искренне и ни капли не обидевшись.

– Ну ты даешь! Такая большая, а веришь в сказки! Ее отец вручил мне орден «Золотого какаду» первой степени, выписал премию в размере годового оклада старшего коронного телохранителя и дал почетное гражданство своего мира – вот и всё. А у принцессы был жених – как и положено, принц из соседнего королевства.

– Извини, – вдруг смутилась Милисента. – Я пошутила. И в самом деле – вспомнила детские сказки.

– Ты в детстве любила сказки?

– Любила, только не такие. Другие.

Она вспомнила книги, которые читала в детстве, – легенды о старых временах, об эпохах, когда захлебнулись Первая и Вторая волны расселения, когда рухнули древние великие цивилизации и только немногочисленные звездопроходцы отваживались выходить в космос на своих примитивных галерах, надеясь только на собственное пси-чутье да на удачу. Старинные предания о звездных капитанах, беззаветное мужество которых не позволило роду людскому окончательно стать не помнящими родства дикарями.

Наверное, они были похожи на Александра…

…Александр смотрел на нее и был не в силах отвести взор.

В ее глазах, в их взгляде и выражении было что-то особенное, какое-то необыкновенное сияние – живое, теплое. И было еще что-то. Глубина? Сила?

Ах, как беден человеческий язык – хоть выдуманный когда-то мертвыми машинами всеобщий, хоть любой из пришедших с древней прародины людей.

– Ты знаешь, если бы мне десять дней назад сказали, что я встречу такую, как ты, я бы не поверил ни за что.