обстоятельствах на него, как правило, снисходило удивительное хладнокровие. Весь мир вокруг словно исчезал, а окно реальности сужалось до него самого и той задачи, которую требовалось решить прямо сейчас. И вот в данный момент отчаянное положение не только не помешало ему, но и, наоборот, помогло – включило его мозг в тот самый экстремальный режим, будто рубильником щелкнуло. «Летучки» перестали для него существовать, а сознание легко провалилось в темноту эгрегора Сеятелей и установило контакт с Посвященным, хотя и это Пахомов делал в первый раз в жизни, получив лишь словесные инструкции. А следующим этапом пошла аномалия – Вадим Юрьевич так четко ее представил, словно видел и ощущал воочию. Полминуты – и реальность прогнулась. Будь Пахомов один, наверное, так быстро у него бы не вышло, но помощь Посвященного и как минимум одного Сеятеля решила дело – на Вадима Юрьевича пахнуло холодом и специфическим резким запахом пространственной аномалии. И тогда он, срывая голос, закричал в открытый люк бэтээра: «Впере-е-ед!!»

Команды ждали и рванули так, что трое сидевших на броне чуть с нее не слетели, но удержались, судорожно вцепившись в скобы. А дальше был только холод и мрак пространственного перемещения.

* * *

Подмосковье. Трасса А108 севернее Таблово

Все-таки Пахомов рисковал. Пространственная аномалия – это не выстрел из снайперской винтовки: с точностью до метра или даже трех ее навести невозможно. Даже четко представляя место, куда хочет попасть, создающий аномалию имеет шансы вывалиться из нее в куда более широком географическом диапазоне. И если идущему пешком это в большинстве случаев более-менее безразлично, то, когда речь идет о машинах, все становится намного сложнее: требуется попасть именно на дорогу, не на обочину, не на откос, не рядом с дорогой. Три двигающихся бэтээра, связанных буксировочными тросами, по ту сторону пространственной аномалии должны иметь возможность продолжать движение в нормальном режиме, то есть не опрокинуться, не увязнуть в болоте, не свалиться в воду… Короче, есть еще множество всяких «не». Избежать их всех при перемещении пространственной аномалией – большое везение. И оно отряду Пахомова сопутствовало: из аномалии они вылетели прямо на дорогу, правда, на самый ее край, зато с небольшой высоты, так что «посадка» получилась удачной и даже относительно мягкой, а механикам-водителям удалось вырулить так, чтобы не слететь под откос и не врезаться друг в друга.

Ну и с наведением аномалии Пахомов не ошибся: за следующим поворотом дороги должно быть ответвление в сторону табловского бункера, а там и до него рукой подать – меньше пяти километров. Стало быть, они совсем рядом. Должны успеть.

– Как там обстановка? – повернулся Вадим Юрьевич к Ладыгину.

– Минутку… – Директор АПБР глянул на планшет. Программа определения аномалий слегка сошла с ума из-за пространственного нуль-перемещения, но довольно быстро подгрузила новую информацию. – Ага, вот… До бункера чисто. Зато дальше… – он сделал масштаб меньше, – дальше находится здоровенная аномалия. Судя по всему, это Странница… Если она и впрямь стремится к бункеру и шахтам, мы ее пока опережаем, но не намного. Лучше бы нам поспешить.

* * *

Пока они ехали, Вадим Юрьевич пытался продумать свои дальнейшие действия. Ядерный чемоданчик у него был с собой – с момента получения апокалиптических предсказаний каждый из большой тройки держателей кодов запуска со своим таким не расставался. Вот только без двух других сделать ничего нельзя, а они вместе с их носителями сейчас в руках врага. Александр, конечно, обещал их освободить, но поди знай, получится ли у него и удастся ли вытащить президента и начгенштаба живыми… Да, оставалась еще так называемая директива одиннадцать, но активировать ее мог только президент или тот, кому в случае его смерти будут автоматически присланы инструкции по активации этой директивы. «Тем» официально был министр обороны, именно ему должны прийти инструкции. Если они не пришли, значит, президент жив. С одной стороны, это радует, с другой – его могут пытать или и вовсе взять под контроль фантомы-охотники. А в таком случае инструкций и не будет, так как враг в первую очередь позаботится, чтобы никто больше не получил той возможности, которая появилась у него с захватом президента: нанести глобальный ядерный удар.

Но что тогда может здесь он, министр обороны, без директивы одиннадцать? Удерживать объект? А смысл? Впрочем, есть еще один вариант – уничтожить этот объект. И ракеты в шахтах взорвать. Для этого коды запуска не нужны. Таким образом можно будет получить хотя бы один условно положительный результат: весь арсенал, имеющийся в местных шахтах, не сможет использовать враг. А радиоактивное заражение… Странница все равно создаст здесь новую Зону, а значит, для людей Подмосковье, да и Москва, видимо, тоже так и так потеряны. Надо же, а ведь еще недавно Вадиму Юрьевичу казалось страшным то, что Странница доберется сюда и взорвет ракеты, а теперь сам собирается сделать то же самое, считая это меньшим злом. Как быстро происходит переоценка ценностей! Пахомов прикажет местному гарнизону, отряду майора Гришковского, а также Ладыгину с его «лояльными» уходить на юг, даст им немного времени и активирует систему самоуничтожения центра и шахт. Странным образом сейчас, когда решение было принято, пусть даже такое, у Вадима Юрьевича словно гора с плеч свалилась – стало как-то легче…

До центра осталось совсем немного, а значит, пора тормознуть: появляться перед сверхсекретным объектом без предупреждения на трех бэтээрах – не самая удачная идея.

– Всем стоп, – приказал Пахомов майору Гришковскому. – Дальше пойдем только я и щитовик на всякий случай. Остальным дам команду по рации.

* * *

Табловский центр управления запуском ракет

Хорошо все-таки владеть голосом сирены! Отдаешь спорные и даже страшные приказы, а их воспринимают как должное, как истину в последней инстанции, свято верят в твою правоту и все исполняют беспрекословно… Хорошо и в то же время ужасно. Слишком легко лидеру при таком раскладе заработать комплекс бога и начать творить черт знает что. Ведь прикажи он сейчас местному гарнизону и отряду Гришковского умереть – умрут ведь с полной уверенностью, что лучшего решения в данной ситуации не найти. Министр обороны командовал, не давая рефлексии взять над ним верх и помешать ему делать то, что нужно, но внутренне холодел. Неправильно это – никто не должен получать над другими подобную власть, иначе… Самая жесткая и тоталитарная диктатура покажется детской игрой по сравнению с тем, к чему может привести власть человека с даром сирены.

Ладыгин, считая, что Пахомов с этим даром сможет стать идеальным правителем, одновременно и прав, и не прав. Прав с точки зрения формальной