Войны с Германией Котлов не боялся. Русские и немцы не будут стрелять друг в друга. Несмотря на все противоречия, амбиции политиков и взаимные обиды, мы слишком близки, слишком многим обязаны друг другу, чтоб воевать. Те, кто горел в небе Британии осенью сорокового года, кто тонул в холодных водах Северного моря и Ла-Манша, кто под шквальным огнем высаживался на пляжи залива Лайм, кто обнимал союзников на Ниле и освобождал Палестину, не будут стрелять друг в друга. Боевое братство не забывается, смешавшаяся на полях сражений кровь из наших ран многое значит.

Плохие новости праздник не испортили. Друзья гуляли до поздней ночи. Шум, гам, веселье. Да еще компания с каждым часом росла. Нравы в советской колонии простые, заглядывавших на огонек соседей немедленно хватали под белы ручки и усаживали за стол. Большинство жильцов дома — морские офицеры, друг друга знают, да еще так получилось, что приходится встречаться не только на службе, но и после. Такое положение дел сближало людей. Бывали, конечно, и исключения, когда личная неприязнь или рабочий конфликт усугублялись соседством и перерастали в настоящую войну. Но исключения на то и исключения, чтоб только дополнять правило. Да и служба товарища Махнова бдела, вовремя вмешивалась и требовала расселить драчунов, а то и рассылала их по разным флотам.

На следующий день разговор с полковником Васнецовым и вице-адмиралом Котловым продолжился уже в кабинете адмирала Головко. Этой ночью Атлантический флот получил официальный приказ — поднять степень боеготовности и принять меры по укреплению сухопутных подступов к своим базам.

— Проклятье! Все как всегда! Усилить бдительность, на провокации не поддаваться, попытки нарушения пресекать! — ругался адмирал, прохаживаясь по кабинету, заложив руки за спину.

— Строить укрепления? Можно снять орудия со старых эсминцев, — предложил командир четвертой крейсерской эскадры Виктор Топорок.

— Глупость! — нервно бросил Головко. — Нельзя загонять себя в оборону. Нельзя.

Контр-адмирал Топорок сидел, понурив голову, он не ожидал такой реакции командующего. Остальные молча переваривали услышанное. Виктор Котлов думал, что стоит ускорить перевод «Советского Союза» с Балтики. Линкор старый и неудачный. Первый блин программы Большого Флота вышел комом, неповоротливый, тихоходный, склонный к заливанию на волне. Модернизация позволила избавиться от части огрехов, но мореходность так и осталась посредственной.

Вице-адмирал прикидывал, не стоит ли оставить «Советскую Россию», но взвесив все за и против, остановился на старом линкоре. Система управления огнем, радары и зенитки на «Союзе» новые, здесь он превосходит нашего флагмана, да еще оснащен зенитными и противокорабельными ракетами. Вместе с более молодой «Советской Белоруссией» «Союз» будет хорошим прикрытием для наших авианосцев. Невысокие мореходность и дальность плавания здесь полностью компенсируются огневой мощью.

— «Россию» на Балтику отправляем. Что скажете? — Головко как будто прочитал мысли младшего флагмана.

— Отправляем, Арсений Григорьевич, как «Союз» пройдет Датские проливы, так сразу и отсылаем.

— А если попросить оставить у нас и «Союз» и «Россию»? — предложил Калабанов. — Три линкора лучше, чем два.

— Не вижу смысла. Кораблю пора на завод, — пробасил командующий второй авианосной эскадрой Савин. — Английская проблема не на один месяц. Лучше скажите, когда у меня «Сталин» выйдет из дока? Я с одним тяжелым и одним десантным вертолетоносцем много не навоюю.

— Не воевать, а давить авторитетом будем! — Головко грохнул кулаком по столу. — Донцов, черт тебя побери! Чтоб завтра же выложил план патрулирования подходов к исландским портам. Усек?! Назначаю ответственным. Позиции закрепляю за твоими атомоходами и четвертой бригадой.

— Есть! — командир атомной дивизии каперанг Борис Донцов спокойно выдержал тяжелый взгляд адмирала. — Один момент, К-19 и К-23 проходят ремонт средней сложности, две подлодки крейсируют в Карибском море. Остается пять кораблей, из них К-22 готовится завтра выйти в поход.

— Отменить выход, подлодки отозвать. Только атомные. Дальнее патрулирование оставляем за большими дизельными. Тебе, Борис Алексеевич, три дня на подготовку плана блокады. — Адмирал успокаивался.

Дальнейший разговор вращался вокруг боеготовности соединений флота. Постепенно люди поняли, что идиотское решение правителя союзной державы — это еще не конец света, американцам тоже надо понять ситуацию, разработать свою линию поведения, да и на англичан можно надавить. Как таковой английской армии нет. Если немцы начнут выводить войска, их место в любой момент могут занять наши. Пары мотострелковых дивизий будет достаточно. А если что, Атлантический флот легко блокирует западные порты Великобритании. Для этого хватит двух крейсерских эскадр и трех отдельных дивизионов эсминцев.

Паническое решение укреплять перешеек было отметено. Не в последнюю очередь благодаря тому соображению, что ради строительства укреплений придется отнять землю у фермеров и совхозов. А настраивать против себя местное население морякам не хотелось. Воевать на границе анклава тоже нежелательно. Решили в случае чего давить на Лондон, сразу объяснить англичанам, что суверенитет это не только права, но и ответственность, в первую очередь за свой народ.

Единственным недостатком плана была пока неясная политика собственного Верховного Командования. Виктор Котлов чувствовал, что в Москву придется лететь именно ему. Недаром у него хорошие отношения с Горшковым. Недаром Головко искренне опасался, что заместитель вскоре сам возглавит Атлантический флот. Доверие надо оправдывать, а связи реализовывать. Имеющий преимущество обязан атаковать под угрозой потери преимущества.

— Виктор Николаевич, Эммануил Александрович, готовьтесь к командировке, — изрек Арсений Головко. — Задача вам ясна.

— Я со своей стороны постараюсь выйти на коллег из КГБ, — пообещал полковник Васнецов. Флотские разборки его не касались, компетенция другая, а вот служебных обязанностей с него никто не снимал.

— Ты лучше просвети: что твоя служба планирует, — покачал головой вице-адмирал Котлов.

— Мы не планируем, мы разведданные выведываем.

— Так выведывайте! — грохнул Головко. — Чтоб к завтрашнему дню доложил об изменениях обстановки. Бардак в твоей службе. Американцы «Коралл Си» с Тихого океана перебрасывают, а мы узнали об этом, только когда авианосец в Панамский канал вошел. И почему до сих пор не выяснили дальность плавания «Лонг Бича»?

— Бесконечная, товарищ адмирал, это атомный крейсер.

— Я те покажу бесконечная! Все. Все свободны. — Головко махнул рукой: дескать, выметайтесь — и отвернулся к окну.

— Собираемся в Первопрестольную, — выходя из кабинета, Махнов дружески хлопнул Котлова по плечу.

— Подожди, еще созвониться надо. Телеграммами обменяться. Договориться, чтоб нас приняли, — пробурчал младший флагман.

— Так сейчас и займемся. Пошли в кадры.

Съездить в Москву Котлову и Махнову не удалось. Через два дня в Лондоне застрелили Освальда Мосли. К остановившемуся у ворот Тауэра автомобилю подскочил прилично одетый молодой человек и разрядил в премьера весь магазин «парабеллума». Последнюю пулю террорист, что многих огорчило, выпустил себе в рот.