– Взглянем-ка, что в глубине творится, – пробормотал Алар и щедро зачерпнул морт, а затем направил её – по каменному мечу Брайны, по подводящим трубам, и ниже, ниже, туда, где землю, словно кровеносные сосуды, пронизывала сложная система каналов. – Вот как! Интересно сработано… Хорошая новость, уважаемый – я берусь за работу.

Каналы проходили через несколько водоносных слоёв – и разветвлялись, пока не сходили на нет. Эта сеть опутывала всю долину, опускалась глубоко в недра земли. Некоторые участки с течением времени, вероятно, отмерли или засорились, и теперь напоминали о себе лишь еле видным через окулюс пунктиром, но загвоздка была не в них.

«Там должно быть что-то большое, массивное, что смогло нарушить движение воды внутри системы на верхних уровнях… Что-то, возникшее после землетрясения…»

Мысленно поднимаясь вверх по каналам, Алар нащупал несколько раздавленных капсул, в которых раньше был мирцит – а рядом плотный, монолитный участок.

«Ага! Вот ты где!»

– Там огромный обломок скалы в водоносном слое, – вслух пояснил он, прикидывая, как действовать дальше с минимальным ущербом для города. – Не так далеко от поверхности. Он сдвинулся из-за землетрясения, перекрыл подводящие каналы и раздробил капсулы с мирцитом. Попробую тихонько раздробить его и сдвинуть в сторону, а капсулы восстановить. Сеть-то рабочая, устраню поломку – вода пойдёт. Только…

– Только – что? – аж привстал городской голова, и глаза у него загорелись от азарта.

– Только тряхануть немного может. Так что лучше обратно присесть, уважаемый.

На дне серебряной чаши ещё плескалось немного крови. Мирцит смешался с ней так охотно, точно имел собственную волю; получившийся состав был даже более текучим, подвижным, чем отдельные его части, и то растекался тончайшим слоем по серебру, то собирался упругим, глянцевитым шаром.

Если же хорошенько сосредоточиться на нём, то он начинал слушаться каждой мысли.

«Жаль, Рейны нет рядом, – подумал Алар, с трудом подавив дрожь предвкушения. – Хороший бы вышел урок – о том, что в крови киморта уже заключено стремление: владеть целым миром, проникать всюду, познавать бесконечно… И созидать. Источник нашей силы – не морт, нет, а эта страсть».

На долю мгновения он будто бы слился воедино со своим спутником – видел и его, огромного и призрачного, и себя. Морт вокруг сгустилась уже настолько, что стала влиять на реальный мир; задул вдруг ледяной ветер, потемнело, хотя небо оставалось ясным. Городской голова неосознанно съёжился, обхватывая себя руками, точно пытался сделаться меньше, а кое-кто из зевак и вовсе плюхнулся на землю, ловя воздух ртом.

«Так, силы достаточно собралось – пора, пожалуй, заканчивать».

Приподняв посох, Алар зацепил морт, как атласную ленту, и направил в чашу, где плескалась смесь из крови и мирцита, а затем, вложив намерение, погнал дальше, дальше, к статуе, губы у которой сейчас точно изгибались в улыбке, затем по трубам, вглубь земли, пока всё это не достигло разрыва в канале.

Оставалось самое трудное – воплотить образ.

Та огромная мощь, которая до сих пор витала над площадью, послушно перетекла к разрыву, продолжая уплотняться. Алар зажмурился, ясно представляя себе, что должно получиться – целые капсулы, наполненные мирцитом, более прочные, чем раньше; восстановленные каналы; злосчастный валун в водоносном слое, раздробленный на частицы мельче песка… и оживший источник.

А когда образы точно отпечатались у него под веками – отпустил морт, сжатую, как пружина.

Город и впрямь содрогнулся до основания. Но это не было похоже на землетрясение, скорей, напоминало взрыв на глубине. А потом оттуда же, из недр, донёсся низкий, вибрирующий гул. Он становился громче, ближе, и кто-то даже испуганно повалился на брусчатку, закрывая макушку руками.

…и вдруг оборвался, точно лопнувшая струна, а ввысь фонтаном взмыла вода, с шипением и фырканьем, как зверь, вырвавшийся на свободу.

Каменная Брайна теперь указывала мечом вверх. Обильный поток рассыпался мельчайшими каплями, и на солнечном свету в них проступала радуга.

– Неужто и впрямь получилось? – прошептал городской голова, распрямляясь. И расхохотался, как мальчишка, разом сбросив лет пятьдесят: – Вода! В Беру вернулась вода!

На радостях он похлопал Алара по плечу; тот покачнулся, но устоял. Когда спутник вернулся к своему обычному состоянию, то накатила дурнота – сил пришлось потратить немало. Но, в отличие от прошлых попыток, каждая из которых выматывала настолько, что грозила стать последней, эту можно было назвать почти успешной.

Из потерь – только боль в пульсирующем порезе на ладони да голод.

«Можно сказать, легко отделался».

– Ну, не подвёл, странник, осилил, – продолжал нахваливать его городской голова. – Вижу, что ты не только языком молоть умеешь! Что же, я от своих слов не отказываюсь. Проси, чего хочешь.

Зеваки, стоявшие в отдалении, оправились от испуга и стали подходить к фонтану. Кое-кто – боязливо, недоверчиво; другие сразу перегибались через бортик, стараясь зачерпнуть воду со дна. Дети прыгали по лужам и бросались камешками в радугу, парящую над статуей… И всё-таки никто из них не обрадовался сильнее, чем управитель города – потому что он лучше прочих знал, чем могла бы грозить Бере летняя засуха.

– Для начала – вернёмся за стол, – усмехнулся Алар и распрямил плечи, опираясь на посох, чтобы скрыть усталость. – Что же до награды… Серебряную чашу забирай, уважаемый, так и быть, а вот окулюс я себе оставлю, он мне в дороге пригодится. А ещё попрошу у тебя карту – и разговор. У меня много вопросов накопилось.