Нет, не сегодня. Не сейчас.

Вытащив дрожащими пальцами телефон, он выключил его и набрал первый попавшийся номер.

— Сань, ты где? — сев в свой опель, Алексей старался говорить ровным, спокойным тоном. Получалось так себе, но он очень старался. — Отлично. Выпивка есть? Ещё лучше. Что случилось? Да не, нормально всё… Наверное. Буду минут через пять.

До квартиры арт-директора «Максимуса» он добрался за четыре. По-прежнему отказываясь думать обо всём, что случилось. Совершенно. Абсолютно.

Не сегодня…

«Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

«Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

«Телефон абонента выключен или…».

«Телефон абонента…»

«Телефон…»

Сжимая в руке смартфон, я слушала сухой, механический голос. Глотая злые, обиженные слёзы, текущие по щекам. Сминая и разрывая край старой футболки, медленно сползая по стене ванной на пол.

В груди ныло и болело. Сердце глухо билось об рёбра, спотыкалось на тихих всхлипах и вновь неслось вскачь. Сглотнув вязкий, кисло-горький привкус на языке, я убрала телефон от уха, уставившись невидящим взглядом на потухший дисплей. Чтобы спустя секунду, с размаху, с силой, ударить кулаком об плитку пола. Не ощущая, как крошится под пальцами жалобно тренькнувший экран. Не замечая, как ломается хрупкий пластик, разлетаясь веером осколков вокруг.

Сжимая пальцы до побелевших костяшек. До впивающихся в ладонь осколков. А в ушах, издеваясь, всё тот же механический, приятный женский голос повторял выученную за эти три дня фразу.

«Телефон абонента выключен или находится вне зоны действия сети».

Я тихо, хрипло хохотнула, крутанув регулятор громкости на портативном радио, примостившемся на корзине для грязного белья. Случайно пойманная станция, случайный выбор и вот уже на всё небольшое помещение играет Welshly Arms с композицией «X». Приятный мужской голос, гитарные переборы и ударные, в которых так легко скрыть собственные беззвучные слёзы.

Тихое поскуливание откуда-то сбоку. Выбравшись на пузе из-за огромного пакета с порошком, Хан подполз ко мне и осторожно положил голову на колени, робко ткнувшись холодным, мокрым носом в обнажённый живот. Застыв неподвижно и лишь иногда вздыхая, водя хвостом по сбитому к чёрту коврику.

Пальцы машинально зарылись в густую, приятно пахнущую моим кондиционером для волос шерсть. Я водила по большой, лопоухой голове, теребя кончики горячих ушей. Борясь с желанием уткнуться носом в загривок пса и разрыдаться навзрыд. Громко, отчаянно, безысходно.

Может, тогда будет не так больно? Может, тогда всё будет как раньше?

Трек сменился и теперь по ушам била песня группы Hinder, с невероятно позитивным названием «The Life». Вот только ничего позитивного как в звучавшей мелодии, так и в моих мыслях не было. Совершенно.

Говорят, проблемы не ходят поодиночке. Говорят, перед самой настоящей бурей всегда наступает затишье. Говорят, что без доверия любые отношения обречены на провал. Говорят…

Врезав сжатым кулаком по плитке, я всхлипнула от прошившей руку боли, опалившей костяшки и застывшие в накатывающей апатии нервные окончания. Сейчас, сидя в собственной ванной, закрывшись и отгородившись от всего этого чёртова мира, я была готова подписаться под каждым этим словом. Вот только…

Вот только.

— Нат… — тихо поскрёбся в дверь Данька. — Ната, ну пожалуйста…

Съехав вниз по стенке, я затащила Хана на колени и прижала к себе крепче. Пытаясь, хоть так избавиться от холодного, липкого страха и горькой вины, раздирающих мою душу на части. Пробирающих до костей, сжимающих в железных тисках безысходности. Потому что всё это — моих рук дело. Потому что всё это я…

Разрушила сама?

Грёбанное выступление в «Мяте». Чёртово не желание рассказывать о собственных хобби единственному, кому стоило об этом сказать. Треклятая толпа, разогретая алкоголем, танцем и музыкой. Прикусив нижнюю губу до боли, зажмурившись до цветных кругов перед глазами, я приложилась затылком об стену. Нас откровенно несло на волнах эйфории, этой эмоциональной отдачи зала и мы не замечали ничего и никого вокруг. Мы отдавали себя полностью и без остатка, за светом софитов и прожекторов не видя, как беснуется толпа. Забыв обо всём и сразу.

О времени, о месте, о том, что там, за пределом сцены, есть другие люди, другая жизнь. И только когда последние аккорды взметнулись вверх, ставя точку в страстном, откровенном танце, софиты сверкнули, очертив круг по залу клуба. Захватив второй этаж и небольшой балкон рядом с кабинетом директора. Высветив, всего на пару секунд, но одно единственное лицо.

Слишком знакомое мне лицо. Застывшее маской недоверия, страха и безразличия. Исчезнувшее быстрее, чем я смогла хоть что-то сообразить.

Хрипло хохотнула, закрыв глаза ладонью. Чувствуя горький, металлический привкус на языке. Неосознанно скользнув языком по прокушенной губе и вновь вцепившись в неё зубами.

Я не помню, что выпалила партнёру, пытавшемуся не дать мне спуститься со сцены. Я не помню, как отмахнулась от Ви, попробовавшей меня остановить. Я не помню, как врезала одному из слишком настойчивых посетителей промеж ног, отработанным ударом отправив его полежать к ближайшему столику. Всё, что в этот момент меня интересовало, так это как можно быстрее оказаться за пределами клуба, на парковке. Догнать, остановить, объяснить. Вот только…

Вот только.

Трек сменился в очередной раз. И пальцы невольно отстукивали ритм песни «Warriors» группы Imagine Dragons. Мне не хватило пары минут. Всего лишь. И вывалившись из душного клуба, я смогла лишь бессильно проводить взглядом уезжающий старый опель. Вздрогнув, от хлопка закрывшейся двери, отрезавшей меня от бурлящей, шумной толпы. От всеобщего ликования, ощущения вечного праздника и счастья.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Оставляя один на один с первыми, заползающими под кожу страхами и сомнениями. Пустившими робкие, гибкие корни в душе и сжавшими сердце.

Это потом я буду судорожно набирать его номер раз за разом. Спотыкаясь о безответные гудки и глухой голос автоотвечика. Это потом будет бессонная ночь, универ и холодная стена отчуждения между нами. Одно единственное сообщение, «Поговорим потом», и снова бесконечная эфирная тишина. Пока вместо гудков, я не услышала опостылевшую фразу.