Пожалуй, не многие смогут так. Очень не многие.

И я не знала, вот честно не знала, что сказать на такое внезапное откровение. Молча глядя на неё, такую беззащитную и открытую, уязвимую сейчас. Ронявшую горькие, скупые слёзы на моей чистой, светлой кухне. Смотревшей на меня с робкой, дрожащей улыбкой и вытиравшей бегущие по щекам слёзы рукавом кофты.

— Я… — медленно вдохнув и так же медленно выдохнув, я нерешительно протянула, отводя взгляд. — Я не знаю, что…

— Сказать? — тихо уточнила Ольга Викторовна и резко вздохнула носом воздух. После чего медленно отпила чаю, закрыв глаза и борясь с дрожью, то и дело пробегавшей по телу. — Не надо меня жалеть, Нат, пожалуйста. Жалость… Она убивает ещё больше, чем мои воспоминания. Я очень… Долго училась видеть что-то хорошее во всём случившемся. И каждый день благодарю Бога за то, что у меня есть такой сын.

— Да уж… — чтобы хоть чем-то себя занять, я вытащила бумажную салфетку с подставки и принялась складывать из неё какое-то оригами. Совершенно не понимая, что я делаю и зачем.

Пытаясь хотя бы так отвлечься от свалившихся на мою голову откровений. Выбивающих из колеи и заставляющих на многое посмотреть по-другому. В том числе и на реакцию Лектора в тот день. Вот только…

Моргнула, глядя на получившегося кособокого журавля. И подняла взгляд на с трудом, но всё же сумевшую успокоиться женщину. Осторожно спросив:

— А… Лера?

— Приёмная я, — буркнули со стороны коридора. И на кухню ввалилась Лерка. Бледная, встрёпанная и какая-то неимоверно уставшая. Припёршая с собой старую, низкую скамеечку для ног и устроившуюся на ней рядом с матерью.

Обняв её за ноги и положив голову на колени, довольно жмурясь от осторожных прикосновений к волосам. До ужаса напоминая бродячую кошку, дорвавшуюся до ласки и дома. Принеся с собой смуту, волнение и ощущение своего, особого, домашнего уюта.

От которого даже мне стало чуточку легче. Дышать так точно.

— Леша просто привёл её домой и сказал, что это недоразумение — моя младшая дочь, а его сестра, — Ольга Викторовна открыто и отчего-то совершенно легко улыбнулась, перебирая светлые пряди волос. — Это потом я узнала, что он отловил это недоразумение рядом со своим байком. Остальные-то бандиты врассыпную бросились, а Лерка зацепилась за арматуры на дороге и растянулась во весь свой рост. Ободрав коленку, прочесав дорогу подбородком и поразив бабушек на лавочке своим лексиконом.

— Как будто они там что-то новое услышали, ну, — фыркнула эта заноза, тут же умолкнув под укоризненным взглядом матери. И всё же, не удержавшись, тихо проворчала себе под нос. — Тем более, чего им мой лексикон… Я всё равно наркоманка и проститутка, а брат мой этот… Педофил, во! Хоть бы раз пластинку сменили, одуванчики божьи, чтоб их…

— Лера.

— Молчу я, молчу…

И ведь действительно замолчала, нагло сцапав зазевавшегося Хана за шкирку и затащив себе на колени. Настырно почесывая елозившего лапами пса. Тот сопротивлялся, но не долго. Сдавшись напору и начав осторожно, аккуратно так вылизывать подставленные ладони девчонки.

Проведя пальцем по краям получившегося, очень уж кособокого журавлика, я отложила его в сторону. Пытаясь не думать о том, зачем на меня выловили всю эту информацию, явно не предназначавшуюся для посторонних лиц. Старательно давя предательскую надежду, вновь поднявшую голову в глубине души.

— Наташ, — тихо позвала меня Ольга Викторовна. И тихо кашлянула, привлекая внимание. Дождавшись, когда я подниму голову, она тихо продолжила. — Как бы странно это не звучало… Он поддался эмоциям. А теперь не знает, как себя вести и что делать. Мужчины… — Лерка на это громко, насмешливо фыркнула и тут же обиженно засопела, получив лёгкий подзатыльник. А Ольга Викторовна уверенно добавила. — Только он забыл, что ты — не я. У тебя другой характер и танцы, это всего лишь увлечение. Если я правильно поняла, что мне эта мелочь наговорила. Так что…

— Я… Я не знаю, что делать, — выпрямившись, я скрестила руки на груди. С горечью озвучив свой самый большой страз. — И надо ли что-то делать…

На кухне вновь повисла тишина, нарушаемая лишь раздражающе медленно капающим краном. Который все руки не доходят починить или хотя бы подложить губку, чтобы не так громко капало. Царивший в голове хаос никак не желал оформляться в хоть какое-то подобий выводов и предложений, а рассказ Ольги Викторовны внёс только больше сумбура. Оставляя меня один на один со всеми страхами, неуверенностью и непониманием, как быть, что делать…

И да. Надо ли что-то делать вообще?

— Да ну нафиг! — этот громкий, по слогам произнесённый вопль заставил меня подпрыгнуть от неожиданности. Чудом успев поймать чашку до того, как она повторит участь несчастного фарфора. И прижав её к груди, я уставилась на Лерку.

Та встала рядом со мной, уперев руки в бока и пригвоздив меня к табуретке недовольным, упрямым взглядом.

— Значит так, — хлопнув ладонью по столу, она ткнула пальцем мне в лоб, едко заявив. — Руки в ноги, ноги в руки, жопу подняла и марш к моему братцу! Меня ваша рефлексия уже достала, ей богу… Нервный почесон от его убитого вида мне не компенсирует никакое мороженное, кола и чипсы! Так что, красавица, собирайся, наряжайся и марш строить любовь! — и, фыркнув пренебрежительно, она сдула с носа прядь светлых волос. — Тоже мне, проблему нашли… Танцы-шманцы-обниманцы…

— Лера… — укоризненно протянула Ольга Викторовна, старательно пряча улыбку, так и норовившую появиться на лице при виде воинственно настроенного подростка.

— Да что Лера-то?! Ты мать, как хочешь, а я глазеть на тяжко вздыхающего и воющего на луну брательника отказываюсь. И если кое-кто, — тут на меня весьма недвусмысленно так махнули рукой, — не соизволит пойти и взять всё в свои руки…Я перееду сюда! И буду действовать на нервы двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю… Пока она сама к нему не сбежит, политическое убежище просить! Вот! Я всё сказала! Данька, подтверди!

— Переедет, — мрачно подтвердил мой брат, высунувшись из угла коридора. И жалобно вздохнул, глядя на меня несчастным взглядом. — На-а-ат, а я там тебе одежду приготовил…

— Я не пойду, — нервно дёрнула плечом, отодвинувшись подальше от сощурившейся на эту фразу Лерки. — Нет, я не пойду! Я…6cd08f

Мне было страшно. Я не имела ни малейшего представления, о чем говорить и как. И всё равно через полчаса оказалась на улице, с ключами от квартиры Лектора в руках и пожеланием удачи. Последнее мне шепнула Ольга Викторовна, прямо перед тем, как объединившиеся близнецы, во главе с Леркой, вытолкали меня из родного дома. Отобрав предварительно связку ключей и ещё раз, чётко озвучив свои требования. Включавшие в себя не много не мало, а счастливую жизнь в компании моего любимого преподавателя по праву…

И как я это проверну, их не интересовало совершенно. Как и то, что моё состояние сейчас напоминало до боли знакомое «Бей или беги». Совершенно непредсказуемое, как по действиям, так и по возможным последствиям.