— Как ты сообщишь Матахоруа, что у тебя начались роды? — спросила Гвин. — Сама-то ты уже не сможешь к ней дойти!

— Миссис Кендлер хочет прислать ко мне Дороти. Но мне это не нравится... дом так мал, что ей пришлось бы спать в конюшне. И, насколько мне известно, дети обычно рождаются по ночам. Это значит, что Говард будет дома.

— Ты уверена? — удивленно спросила Гвинейра. — Моя сестра родила ребенка в обед.

— Но схватки наверняка начались ночью, — заявила Хелен.

Ей уже было известно самое основное, что женщина должна знать о беременности и родах. Услышав от Ронго множество рассказанных на ломаном английском невероятных историй о рождении детей, Хелен собралась с мужеством и попросила миссис Кендлер все ей разъяснить. Миссис Кендлер прекрасно справилась с этим заданием. Все-таки она родила троих сыновей, притом не в самых лучших условиях. Теперь Хелен знала, как начинаются роды и что для этого нужно подготовить.

— Ну, если ты так считаешь... — Гвинейра все еще сомневалась в словах подруги. — Но насчет Дороти ты еще подумай. Пару ночей в конюшне она уж точно переживет. А вот если при родах никто не будет присутствовать, ты можешь умереть.

С приближением родов Хелен, казалось, все больше склонялась к тому, чтобы принять предложение миссис Кендлер. Хотя бы уже из-за того, что Говард все реже появлялся дома. Казалось, ее положение раздражало его; очевидно, ему больше не хотелось делить с ней ложе. Когда фермер поздно ночью возвращался из Холдона, от него несло пивом и виски. Кроме того, он так часто спотыкался и падал по пути к кровати, что у Хелен начали зарождаться сомнения, сможет ли он вообще найти дорогу в деревню маори. Поэтому в начале августа Дороти все-таки переехала к О’Кифам. Тем не менее миссис Кендлер долго сетовала по поводу того, стоит ли отпускать девушку спать в конюшню.

— При всем уважении, мисс Хелен, это невозможно. Я ведь вижу, в каком состоянии мистер Говард каждую ночь уезжает отсюда. А вы... то есть он... Понятно, что в этот период ему недостает женской ласки... ну, вы понимаете, о чем я. Если он зайдет в конюшню и увидит девочку-подростка...

— Говард — честный человек! — попыталась защитить мужа Хелен.

— Честный человек тоже мужчина, — сухо ответила миссис Кендлер. — А каждый пьяный мужчина опасен. Дороти будет спать в доме. Я поговорю с мистером Говардом.

Хелен беспокоилась, что ее муж рассердится, но, как оказалось, напрасно. Доставив Дороти на ферму, Говард перенес свою постель в конюшню и обосновался там.

— Мне это ничего не стоит, — с благородным видом заявил он. — Мне приходилось спать и в более плохих условиях. А доброе имя девушки должно сохраниться, здесь миссис Кендлер права. Не хотелось бы, чтобы у нее была плохая репутация!

Хелен была в восторге от дипломатического таланта миссис Кендлер. Очевидно, женщина аргументировала свое требование тем, что Дороти нуждалась в компаньонке и после родов никак не могла заботиться о Хелен и ребенке по ночам, если бы Говард ночевал в доме.

Таким образом, Хелен последние дни перед родами провела в компании Дороти и с утра до вечера успокаивала девушку. Дороти страшно боялась родов — настолько, что Хелен подчас казалось, что мать служанки, должно быть, умерла не от таинственной болезни, а при рождении следующего ребенка.

Гвинейра, напротив, была настроена почти оптимистически — даже в тот туманный день позднего августа, когда Хелен чувствовала себя особенно плохо и угнетенно. Говард еще с самого утра уехал в Холдон, чтобы забрать древесину, которую он заказывал для строительства нового склада. Разумеется, фермер не собирался заниматься погрузкой строительных материалов, чтобы затем побыстрее отправиться домой, — ему хотелось, как всегда, зайти в паб, выпить пива и поиграть в карты. Дороти пошла доить корову, а Гвинейра сидела с Хелен. Одежда девушки после поездки верхом сквозь туман пропиталась влагой, и она продрогла, поэтому сейчас еще больше, чем обычно, радовалась теплу камина и чаю, которым ее угощала Хелен.

— Матахоруа с этим наверняка справится, — заявила Гвин, когда Хелен рассказала ей о страхах Дороти. — Ах, хотела бы я быть на твоем месте! Знаю, сейчас ты чувствуешь себя несчастной, но ты бы видела, как обстоят дела у нас! Мистер Джеральд каждый день изводит меня намеками, и не только он. Даже женщины в Холдоне смотрят на меня так... пристально, словно я кобыла на выставке. И Лукас, кажется, тоже на меня злится. Если бы только знать, что я делаю не так! — Гвинейра вертела в руках свою чашку и чуть ли не плакала.

Хелен наморщила лоб.

— Гвинейра, женщина не может делать что-то не так! Ты же не прогоняешь его? Ты же подпускаешь его к себе?

Гвин округлила глаза.

— О чем ты говоришь! Я знаю, что надо спокойно лежать. На спине. Я дружелюбна, обнимаю его... и все такое... что мне еще надо делать?

— Это уже больше того, что делала я, — заметила Хелен. — Может, тебе просто требуется больше времени. Все-таки ты намного моложе меня.

— Наоборот, тем быстрее я должна была бы забеременеть, — вздохнула Гвин. — По крайней мере, так говорила моя мать. А может, дело все-таки в Лукасе? Что, собственно говоря, значит слово «импотент»?

— Гвин, как ты только можешь! — Хелен ужаснулась от того, что ей пришлось услышать такое слово из уст подруги. — Такое нельзя говорить!

— Мужчины говорят это, обсуждая Лукаса. Конечно, только в том случае, когда он их не слышит. Если бы я только знала, что это значит...

— Гвинейра! — Хелен встала, чтобы снять с плиты чайник. Но потом внезапно вскрикнула и, согнувшись, схватилась за живот. — О нет!

У ног Хелен образовалась лужа.

— Миссис Кендлер говорила, что именно так все и начинается! — выдавила она. — Но сейчас только одиннадцать часов утра. Как стыдно... ты можешь вытереть это, Гвин?

Хелен вцепилась руками в спинку стула.

— Это околоплодные воды! — сказала Гвин. — Не выдумывай, Хелен, это не стыдно. Я отведу тебя в постель, а потом отправлю Дороти за Матахоруа.

Хелен скорчилась.

— Мне больно, Гвин, ужасно больно!

— Скоро пройдет, — заверила Гвинейра, энергично взяла Хелен под руку и повела в спальню.

Там она раздела подругу, помогла ей надеть ночную рубашку, а не раз ее успокоила и побежала в конюшню, чтобы отправить Дороти к маори. Девушка расплакалась и пулей вылетела из конюшни. Гвинейра могла лишь надеяться, что она побежала в верном направлении. Затем Гвин подумала о том, что, возможно, было бы лучше, если бы она сама поехала в селение, однако отбросила эту мысль, вспомнив, что ее сестре понадобилось несколько часов, чтобы родить ребенка. Так что у Хелен это тоже не пройдет слишком быстро. И Гвин наверняка могла помочь ей больше, чем ревущая от страха Дороти.

Поэтому Гвинейра вернулась в дом, вытерла лужу в кухне, приготовила еще чаю и принесла его к постели Хелен, у которой уже начались схватки. Каждые пару минут она вскрикивала и корчилась. Гвинейра взяла подругу за руку и постаралась подбодрить ее. Так прошел час. Где же запропастились Дороти с Матахоруа?