Лицо Войда оставалось пустым, но Винтер был готов покляться, что видел, как оно искажается, изображая на себя первобытную ненависть. Был готов покляться как слышал, словно тот заскрипел зубами, сдерживая себя.

— Не. Демон. Слышишь меня, Винтер? Я — не демон!

Войд оторвался от земли, воспарив в воздухе.

По сторонам от фигуры Войда расползлась сама тьма, пустота, что окутала собой все, что оказалось на ее пути. Полностью покрыть храм ему не удалось, но некоторая часть оказалась поглощена, что заметно сократило Винтеру пространство для маневрирования. Он, конечно, не знал, случится ли что-то плохое, если он наступит во тьму Войда, но проверять самому ему совершенно не хотелось, а потому он старался придерживаться света.

Благо, что тьма оставалась неподвижной, хоть и ограничивала пространство. У Винтера не было в запасе таких трюков, хоть он тоже владел магией пустоты. По крайней мере, сейчас он не мог использовать ничего подобного.

— Все это время, ты поддерживал заклинание, суть которого ты даже не понимаешь… — встав в стойку, Винтер приготовился атаковать.

Да, Войд и впрямь не понимает, как работает проклятие бессмертие, и единственное, что он может сделать, — это служить катализатором, раз за разом черпая из пустоты энергию, чтобы позволить проклятию получить достаточную силу. Он был и есть как волшебная палочка, что раз за разом позволяла Алисе возвращаться живых после очередной отрубленной головы.

— Ты услышишь вопль пустоты! — голос Войда исказился, под стать тому, что Винтер посмел назвать его демоном.

Пустота атаковала Винтера, но король ни на секунду не прекращал хаотично перемещаться в пространстве с помощью магии, не давая Войду времени на то, чтобы нанести точный удар. Осознав, что ничего дельного из этого не выйдет, Войд пошел бороться с ним вблизи, что было весьма необычно для него. Впрочем, владыка был уверен в своей силе, настолько, что даже без фехтовальных умений он считал, что сможет победить Винтера.

И впрямь, его сила оказалась велика. Несмотря на то, что сейчас в руках Винтера был куда более внушительный меч, нежели его собственный клинок зимы, держать удар Войда оказалось очень тяжело, почти непосильно. Даже для демона его сила казалось слишком великой, и это наводило на мысли о том, что он не просто так отрицал свою принадлежность к этим существам.

Войд являлся существом, что стояло превыше демонов.

— Ты не просто демон, ты — настоящее создание пустоты… — вдруг заявил Винтер, отбивая очередной удар. — Так ведь?

— Создание пустоты — более точное определение, нежели демон, — вдруг схватив Винтера за голову, подтвердил он. — И теперь, мы вместе отправимся с тобой туда, где нам с тобой самое место, Винтер…

Не теряя бдительности, Винтер схватил Войда за горло, хоть и задушить его он не мог. Их тела исказились вместе с пространством вокруг, две колоссальные силы столкнулись вместе. И совсем скоро, во всем этом пустотном месиве уже нельзя было различить, какая из этих фигур Войд, а какая — Винтер.

— В пустоту.

Точно так же, как нельзя было различить, кто именно сказал это.

Быть может, они оба.

Глава 31

Переход из реального мира в пустоту прошел максимально быстро и безболезненно. Поначалу, Винтер даже не понял, что заклинание завершилось успехом, ибо вокруг стало настолько темно, что можно было бы подумать, будто сознание все же покинуло его тело. Но когда увидел свои ноги и руки, меч, лезвие которого медленно, но верно успокаивалось, он понял, что оказался в родной пустоте, которую он не видел уже очень и очень давно.

Несмотря на весь окружающий его мрак, в пустоте не было темно: в ней прекрасно видно все объекты, находящееся в ней. Даже присутствует подобие тени, света… парадоксально, но самих источников света не было.

Пространство исказилось, и перед Винтером начали появляться… обрывки. Обрывки воспоминаний, не принадлежащие ему самому, что заполняли окружение деталями, как кисть заполняет пустой холст. Но эти воспоминания не имели достаточной силы, чтобы воплотиться полностью, а потому пространство оставалось искаженным. То, что видел Винтер, было наполовину поглощено тьмой, не давая в полной мере оценить происходящее.

— Это не то, чего я добивался… — сказал Войд где-то неподалеку.

Но на самом деле демона рядом не было: его в принципе нигде не было. Он и был самой пустотой. Воспоминания, что видел Винтер, принадлежали Войду.

— Пустота часто являет людям их воспоминания, — прокомментировал Винтер, убедившись, что открывшаяся «картина» и впрямь не относится к нему. — Но ты не человек. Ты тоже перенял человечность у Алисы… забавно.

— Это… и впрямь возможно, Винтер? Неужели демон способен приблизиться к человечности?

— Не спрашивай это у человека, которого ты насильно затащил сюда и пытался убить.

Не желая и дальше общаться с Войдом, Винтер шагнул вперед, стараясь избегать касания с пустотой. Трещины в пространстве не пугали его, но подсознание подсказывало, что ничего хорошего не произойдет, если он будет взаимодействовать с ними дольше, чем требуется.

В конце концов, пустота сильно изменилась, наконец, приобретя более целостный вид воспоминания.

Когда Винтер прошел вперед, неподалеку появилась очень важная деталь — человек. Если быть точнее, то это определенно была Алиса, валяющаяся в мертвой траве, устремив взгляд в небо. Но она отнюдь не любовалась осенним небом: кажется, она в принципе сейчас ничем не любовалась, потому что еле дышала и находилась в ужасном состоянии. Бессмертие ее не спасало.

Это было воспоминание о моменте, когда Катаклизм закончился, и мир возродился в виде чего-то совершенно иного, одновременно и похожего, и не похожего на то, что было раньше. Алисе повезло не так сильно, как остальным людям, ибо силы покинули ее, и того, что сейчас оставалось в ней, не хватало для жизни. По сути, проклятые бессмертием люди являются живым трупами, и сейчас это проявлялось наглядно. Еще немного, и это слабое дыхание исчезнет насовсем, и Алиса… встретит свой конец. Она просто погибнет.

В ее глазах не было печали. В каком-то смысле, это и было как раз то, чего ей хотелось. Она всю жизнь ждала мгновения, чтобы исчезнуть, но так и не решилась сама разрушить свой катализатор бессмертия, тем самым совершив самоубийство. Правда сейчас, когда мир отнял у нее силы, она понимала, что ей стоило сделать нечто подобное уже очень давно.

И выглядела она предельно жалко для той, кто смеет называть себя «Девятой».

— Умереть — это заветное желание Алисы с момента, который ты лицезришь прямо сейчас, — приметил Войд.

— Почему она не убила себя