— А чего бы вы ожидали?

Селер положил вилку.

— Это ужасно. Мне очень жаль. Надеюсь, машина не виновата.

— Машина была изношена, как и все остальные. Гонка длинная.

— Но какой великолепный вызов! — сказал Селер.

— Должен предупредить, — сказал Белл, внимательно наблюдая за взглядом Селера, — что Джозефина недавно во второй раз вышла замуж.

Селер его удивил. Белл думал, что Селера взволнует известие о том, что его подруга вышла замуж. Но Селер сказал:

— Замечательно! Рад за нее. Но ее брак с Фростом?

— Аннулирован.

— Хорошо. Это правильно. Он был ужасным мужем. За кого она вышла?

— За Престона Уайтвея.

Селер радостно зааплодировал.

— А! Превосходно!

— Почему превосходно?

— Она гонщица. А он устроитель гонки. Брак, заключенный на небесах. Жду не дождусь, когда можно будет поздравить мистера Уайтвея и пожелать счастья Джозефине.

Белл взглянул на Техасца, который ждал у двери, и спросил у итальянского конструктора:

— Не хотите сначала привести себя в порядок? Я найду вам бритву и чистую одежду. В конце вагона-ангара есть умывальная.

— Grazie! Спасибо. Я, должно быть, ужасно выгляжу.

Белл снова переглянулся с Уолтом и улыбнулся. Хотя глаза его не улыбались:

— Вы очень похожи на того, кто проехал всю страну в товарном вагоне.

Белл и Хэтфилд отвели его в умывальную и дали полотенце и бритву.

— Спасибо, спасибо. Могу я попросить еще об одном одолжении?

— Что нужно?

— Не найдется ли у вас немного бриллиантина? — Он провел пальцами по грязным волосам. — Пригладить волосы.

— Поищу, — сказал Техасец.

— Спасибо, сэр. И немного воска для усов? Удивительно приятно снова стать собой.

— Похож на того, кто проехал всю страну в товарном вагоне?

Техасец с улыбкой сомнения словно прочел мысли Белла.

Белл улыбнулся ему в ответ.

— А вы как считаете?

— По мне, так он скорей ехал на подушках, — ответил Хэтфилд, используя выражение бродяг, обозначающее «ехать в спальном вагоне». — И лишь последнюю сотню миль — железной дорогой.

— Совершенно верно, — согласился Белл, которому часто приходилось ездить в товарных вагонах, расследуя дела под прикрытием. — Он недостаточно грязен.

— А может, какая-нибудь одинокая фермерская жена вымыла его в поилке для лошадей?

— Может, и так.

Техасец свернул сигарету, выдохнул голубой дым и заметил:

— Не перестаю гадать, что скажет мисс Джозефина. Согласилась бы она выйти замуж за Уайтвея, если б знала, что Селер жив?

— Думаю, это зависит от того, что они значат друг для друга, — ответил Белл.

— Что нам с ним делать, босс?

— Посмотрим, что будет делать он, — ответил Белл, гадая, может ли чудесное воскрешение Марко Селера объяснить загадочные слова Гарри Фроста «Вы не представляете, что они задумали».

* * *

Марко Селер вышел из вагона Белла вымытый, выбритый и намазанный бриллиантином. Его черные волосы блестели, щеки стали гладкими, кончики усов были лихо закручены. Усы самого Белла дрогнули в еле заметной улыбке, когда он переглянулся с Уолтом. Остроглазый Техасец тоже заметил, что гладко выбритые щеки Селера чуть светлее носа и подбородка. Разница почти незаметная, но они искали признаки фальши и вот нашли: недавно Селер носил бороду.

Джозефина удивилась, увидев Селера живым. Она сказала, что не переставала надеяться, что он каким-то образом уцелел. Когда он рассказал свою историю, она взяла его за руку и сказала:

— Ах, бедняжка.

Белл подумал, что она как будто рада его видеть, но она сразу перешла к ходу гонки.

— Ты не мог выбрать лучшее время, чтобы появиться, Марко. Мне нужна помощь, иначе аэроплан не будет летать. Он очень изношен. Я попрошу мужа заплатить тебе.

— Не нужно, — галантно ответил Селер. — Я буду работать бесплатно. В конце концов, в моих интересах, чтобы моя машина выиграла гонку.

— Тогда вам лучше взяться за работу, — сказал Белл. — Погода улучшается. Вайнер из бухгалтерии только что объявил: мы вылетаем в Палм-Спрингс.

Помня, что Исаак Белл следит за ним, как ястреб, Селер терпеливо ждал возможности увидеться с Джозефиной наедине. Они сумели поговорить только после прибытия в Палм-Спрингс. Лишь утром, когда они заправляли машины для короткого перелета в Лос-Анджелес, он решился говорить. Они вдвоем заливали бензин в бак, а механики вместе с полицией очищали поле от зрителей.

Первой заговорила Джозефина.

— Кто сгорел в огне?

— Я нашел тело бродяги в развалинах. Теперь Платова не существует.

— Он был уже мертв?

— Конечно. Бедный старик. Они все время умирают. А ты что подумала?

— Я не знаю, что думать.

— Может, тебя смутило замужество?

— Что ты хочешь сказать?

— Каково это? — насмехался Марко. — Каково быть миссис Престон Уайтвей?

— Я отложила «медовый месяц» до конца гонки. Ты же знаешь. Я говорила, что так сделаю.

Марко пожал плечами.

— Комическая опера.

— Я ничего не знаю об опере.

— Комическая опера — очень смешно, как водевиль.

— Мне совсем не смешно, Марко.

— А по мне, это стоит выстрела.

— Какого выстрела? Почему?

— Если с Престоном Уайтвеем что-нибудь случится, ты унаследуешь его газетную империю.

— Мне не нужна его империя. Я просто хочу летать на аэропланах и выиграть гонку. — Она посмотрела ему в лицо и добавила: — И быть с тобой.

— Наверно, я должен радоваться, что твои чувства не переменились.

— Что станет с Престоном?

— О, теперь мистер Уайтвей уже Престон?

— Я не могу звать своего мужа «мистер Уайтвей».

— Да, пожалуй, нет.

— Марко, в чем дело? К чему ты ведешь?

— Я просто гадаю, будешь ли ты помогать мне.

— Конечно… Но что значит «если с Престоном что-нибудь случится»?

— Допустим, Гарри Фрост, твой спятивший ревнивый бывший муж, убьет твоего нового мужа.

— Что ты болтаешь?

Марко отвернул рукав ее блузки, открывая перевязанную рану, оставленную пулей.

— Ничего такого, чего ты уже не знала бы об этом человеке.