Глеб держал девушку за руку, переплетя их пальцы.

– Последнее время мы мало времени проводили всей семьей, – продолжала вспоминать девушка, – он был все время занят, домой приезжал поздно вечером. А раньше, мы постоянно путешествовали, отец всегда брал меня с собой, даже если ехал куда-то по работе. Как я скучаю по тем временам, когда мы были семьей. Когда мама была жива, – у девчонки задрожала губа, Глеб поднес ее руку к губам и поцеловал, – если бы все можно было вернуть, я бы хотела, чтобы в моей жизни были и мать с отцом и ты с тетей Надей. Я очень рада, что у меня есть такая тётя. Когда я только приехала к вам, я тебя ненавидела, и мечтала побыстрей уехать, – девушка посмотрела на парня и улыбнулась, – а сейчас не представляю, чтобы я делала без вас. Спасибо тебе, – девушка подвинулась к парню и поцеловала его в уголок губ.

Девушка смотрела вперед на дорогу. Глеб заметил, что девчонка начала клевать носом, он остановился на заправке, откинул ей сиденье, подложив под голову подушку, и укрыл пледом:

– Ты поспи. Как приедем, я тебя разбужу.

– Включи музыку какую-нибудь что ли? – улыбнулась Вика.

– Давай послушаем, что тут есть у Сереги, – Глеб нажал кнопку на магнитоле.

В салоне зазвучал Шопен, Глеб усмехнулся и сказал:

– Математик хренов, и музыка у него особая.

Вика проснулась от того, что машина подпрыгивала на ухабах. Глеб мысленно благодарил себя, за то, что взял у Сереги джип, как он и предполагал, дорога была не для его «Форда». Последние пятнадцать километров они ехали, словно по стиральной доске, плюс ко всему еще и грязь, не просохшая после зимы.

– Господи, они что, не могут дорогу сделать? – возмутилась Вика.

Глеб промолчал. Ему хотелось сказать, что если бы чиновники поменьше крали, то могли бы и сделать. Но, в той ситуации это было неуместно говорить.

Молодые люди прибыли на место полдевятого. Они вошли в комнату ожидания на первом этаже административного здания. Сотрудник учреждения поинтересовался у них, к кому они приехали. Решили, что Глеб поселится в местной гостинице и завтра будет ждать звонка от Вики. Глеб до последней минуты оставался с девушкой. В комнате на столе лежали образцы заявлений на свидание, на передачу. Здесь же стояли два дивана для посетителей, телевизор, столик с чайными принадлежностями. Вика, воспользовавшись образцом, написала заявление и в ожидании села на диван. Спустя час пришли две молодые сотрудницы с недовольными лицами и с полным отсутствием сочувствия к тем, кто их ожидает, они прочитали заявления, забрали паспорта и исчезли ещё на два часа. Вернувшись, женщины-надзиратели объявили, что нужно подняться на второй этаж и оплатить свидание. Здесь принцип «за всё нужно платить» проявил своё истинное значение – хочешь провести свидание с комфортом, заплати за наличие в комнате отдельного холодильника, телевизора, микроволновки и других достижений цивилизации. Хочешь сэкономить, пожалуйста, пользуйся есть необходимое на «общаке».

После оплаты всех посетителей провели через, как ей показалось, тридцать три решётчатых двери. И каждый раз звучали команды: «сумки взяли», «прошли», «поставили». После прохождения КПП, в комнату свиданий пускали по двое. Вика сдала надзирателям документы, телефон, зарядное устройство. Проносить внутрь не разрешалось абсолютно ничего, никаких флешек, фотоаппаратов и прочей техники.

Нельзя было иметь в своих гаджетах никаких следов общения со своим заключенным, так как телефоны включались и подробным образом изучались на предмет таковой информации. На контрольно-пропускном пункте Вике выдали номерок от ячейки с ее вещами и пропуск и строго настрого предупредили, что терять нельзя, так как с этим же и нужно было выходить. Но, это были еще цветочки. После КПП Вика прошла еще несколько решеток и попала в помещение для свиданий. Сразу при входе она заметила маленькую комнатушку, где все приехавшие на свидание со своими сумками расположились так, чтобы не мешать сотрудникам передвигаться. Затем родственников по очереди заставили выкладывать на стол из сумок все, что те привезли. Две женщины сотрудницы учреждения и мужчина-заключенный тщательно все потрошили и пересыпали в полиэтиленовые пакеты. Продукты, оказывается, туда можно было привозить только в заводской упаковке. Сотрудники все распечатывали и проверяли сами. Все это резалось одним ножом, и колбаса, и торт, и масло, и сыр, и хлеб. Изредка, мужчина заключенный, протирал лезвие куском туалетной бумаги. Если кто-то привозил сигареты, то вскрывалась каждая пачка. Чай, кофе – все пересыпали в пакеты, шоколад распечатали и поломали на куски, все пересыпали в пакет. Затем, когда все проверенное сложили обратно в Викины сумки, заключённый отнес их в отведенную для нее и отца комнату.

Нижнее белье девчонки и средства личной гигиены также детально все проверили, причем в присутствии мужчины-завхоза. Девушка, покраснела, точно помидор, когда они рассматривали ее трусики.

Вика сдала свой браслет, что подарил ей Глеб, сняла серьги с ушей, кольцо с пальца, деньги, банковскую карту.

После того, как тщательно перетряхнули все Викины сумки, ее проводили в комнату.

Одна из сотрудниц вошла в комнату вслед за ней и заставила раздеться, проверила сначала верх, затем полностью низ. Такого унижения Вика еще никогда в своей жизни не испытывала. Все, что раньше ей казалось оскорбительным и унизительным, теперь показалось детским лепетом.

Когда сотрудница учреждения покинула Вику, девушка уже была настолько измотана и опустошена, что она обессиленно опустилась на кровать. Ей хотелось, чтобы рядом оказался Глеб, обнял ее и просто пожалел. Спустя минут пятнадцать дверь открылась и на пороге она увидела отца, лысого, с темными кругами под глазами и глубокими морщинами вокруг рта. У девушки задрожали губы, она вскочила с кровати и кинулась к нему в объятья. Они обнялись и минут десять просто стояли молча. Девушка всхлипывала, а отец гладил ее по голове. Первым нарушил молчание Александр Владимирович:

– Дочка, прости меня. Я виноват перед тобой и перед матерью. Я не знаю, как мне теперь искупить свою вину перед вами?

– Папочка, – плакала Вика, – мне не за что тебя прощать.

– Дочка, ты не держишь на меня зла? – отец слегка отодвинулся от дочери и воскликнул: – Господи, я не знал, как буду смотреть тебе в глаза.

– Ничего я на тебя не держу, – натяжно улыбнулась Вика, – ты главное, теперь себя береги. Как тут?

– Не Монако, – ухмыльнулся отец, – но жить можно.

Отец крепко обнял дочь и поцеловал. Мужчина улыбнулся, его девочка, его родная и любимая дочка, она, как всегда, пахла сладкой клубникой.

Вика рассказала отцу о всех испытаниях и унижениях, через которые ей пришлось пройти, чтобы попасть сюда. Отец лишь усмехнулся, думая о том, через какие унижения он сам прошел, и через какие ему еще придется пройти остальные восемь лет.

– Папа, а почему нам дали всего сутки на свидания? Это из-за того, что ты пока мало тут сидишь? – спросила дочь. – Я тут познакомилась с женщиной. Она уже давно ездит сюда, и ей дают свидания на трое суток.