– Где сестры? – хмуро спросил Лешка по-сторкадски, вставая и влезая в трусы.

Охранник ответил – Лешка не ожидал, что ответит:

– В коридоре ждут…

…Юлька, конечно, врезалась в старшего брата и повисла на нем, запрыгнув на шею. Лидка суетилась где-то внизу, Лешка сгреб ее не глядя, прижал к себе и подумал, что это идиотизм – сколько раз он мечтал никогда в жизни более не видеть этих пискунов, отравлявших каждую минуту рядом с родителями… а весь полет в трюме, все эти двое суток в изоляторе он мучился только одной мыслью: только бы ничего с ними не случилось, только бы не произошло ничего такого, от чего он не сможет их защитить, только бы их не разлучили… И тяжело страдал от непривычного чувства – понимания того, что, в сущности, беспомощен. Когда их уводили, Юлька – и та плакала, и сам Лешка ощущал себя так, словно у него вырывали сердце, – только понимание того, что это всего лишь недолгая изоляция, помогло не броситься в драку со сторками.

Но вот теперь они вместе. Пусть в плену – но вместе.

– Как вы? – Лешка ссадил Юльку на пол. Охранник ждал, глядя куда-то сквозь ребят, не торопил. – Вас не обижали? Вы не голодные?

– Нет, только очень скучно было, и Лидка ревела все время! – и Юлька по-хозяйски потянула старшего брата к выходу, к яркому, пронзительному дневному свету.

Охранник двинулся следом.

Девочки тоже держали в руках пакеты с вещами (объемистые, у Лидки внутри виднелись куклы, и Лешка закусил губу – их положила мама), и их тоже переодели – короткие свободные юбочки, что-то вроде земных топиков.

– Они что, тоже босиком будут ходить? – хмуро спросил Лешка.

Охранник отозвался:

– Ничего страшного, привыкнут, – и вдруг добавил: – Я вам вообще завидую, в такой жаре-то. Не планета, а… – он добавил что-то вроде бы на сторкадском, но непонятное, наверное, из старого языка, поправил пояс с большой кобурой.

Снаружи было утро, был тот самый плац, на котором стояли двумя линиями ребята и девчонки. Шла перекличка, и охранник придержал новеньких:

– Стоп. Подождем.

– И мы тут будем жить? – оглядевшись, спросила Юлька тихо, но капризно. Лидка держала старшего брата за руку. Она все время после того, как их разлучили с матерью, при любой возможности старалась взять Лешку за руку и не выпускать. И почти не смотрела по сторонам. – Ле-ош!

– Тут, тут, – кивнул Лешка, за плечо притягивая к себе Юльку.

Та насупилась и, освободившись от руки брата, спросила еще:

– А папа и мама нас тут найдут?

– Найдут, но нескоро, – ответил Лешка. – Вы будете жить вон в том доме, видите, где много девочек? Будете слушаться того, кого я вам покажу, как меня, – во всем и без разговоров. Иначе накажут, и я добавлю.

– А ты где будешь жить? – прошептала Лидка.

Лешка погладил ее по локтю:

– Я буду жить, наверное, вон в том доме… – Он услышал, как из строя напротив одного из бараков отзываются по-русски. – Не бойтесь, каждый вечер будем встречаться тут, вот на этом месте. Это можно? – Он посмотрел на охранника.

Тот кивнул – чисто человеческий жест – и уточнил:

– Только не здесь, а на той стороне. Здесь нельзя.

– Ты будешь на них работать? – спросила Юлька.

Лешка промолчал, но Юлька была настойчива, и голос ее стал злым:

– Ты не должен! Папа тебя наказал бы! Они наши враги, они папу и маму увели, нас от них увезли, и они мне не нравятся! А ты трус, если будешь работать!

– Если я не буду на них работать, вас увезут и от меня, – прямо сказал Лешка.

Юлька осеклась, а глаза ее сестры стали большими, испуганными и мокрыми. Но Юлька тут же справилась с собой:

– Пусть увозят! Мы потерпим, раз война! А ты не работай на них все равно!

У мальчика зашлось сердце от этой беззащитной решимости.

– Маленькие мои, – Лешка присел между сестрами на корточки и притянул их к себе слева и справа, никогда и ни за что он не сделал бы этого раньше. – Мы ничего сейчас не можем сделать с врагами. Но мама и… и папа хотят, чтобы мы были живы и встретили их после того, как наши разобьют этих…

Глаза девочек загорелись, даже Лидка повеселела. Конечно, разобьют! Сколько раз они видели это в мультиках! Опрокинутся вышки, чужие солдаты побросают оружие и разбегутся, кто куда, а сюда въедут на танках земные бойцы. Лешка наверняка знает, что говорит, он ведь мужчина!

– Ага, – все-таки вредно сказала Юлька, не спеша, тем не менее, на этот раз отстраняться от брата. – А наши спросят: зачем ты на них работал?!

Это вопрос, согласился Лешка мысленно. Ему стало так мерзко, что он почти увидел, как выпрямляется и говорит, что и пальцем не шевельнет для врагов. И пусть хоть рвут на куски щипцами, пусть пилят пилой или жарят на костре! Пусть… но сестры-то как? У него мороз пошел по коже. Сторки жестокие и равнодушные существа. Что, если они не его, Лешку, начнут… а их?! Нет!!! Нельзя допускать… что угодно, но это – нельзя.

– Они… Чужие поступают неправильно, не по военному закону, потому что детей нельзя заставлять работать и даже просто брать в плен нельзя, – пояснил Лешка наконец. – И я не виноват.

– А ты работай плохо. Очень плохо, просто очень! – предложила Юлька воинственно. – Но незаметно, чтобы тебе не досталось… – Она вдруг взялась руками за руку Лешки и тревожно посмотрела ему в глаза: – Ой… нет. Если они заметят, они тебя будут бить. Ты лучше так работай… средне. Чтобы и сделать немного, и чтобы тебя не тронули…

Лешка заставил себя улыбнуться, дунул взизгнувшей Юльке в ухо.

– Я все равно боюсь одна оставаться, – выдохнула Лидка.

– Ты будешь не одна, – пояснил Лешка. – И Юлька с тобой, и там, я же сказал, будут еще девочки, наши, земные, старшие. Они и позаботятся, и защитят, и… и нашлепают, если что! – он грозно свел брови.

В этот момент охранник резко выпрямился и отчетливо щелкнул каблуками. Лешка, не отпуская сестер, повернул голову.

К ним подходил сторкадский офицер. Молодой, и вообще не тот, который встречал пленных два дня назад. Остановившись рядом с часовым, он жестом прервал его в начале доклада, едва тот рот раскрыл, и сказал:

– Я фантор Логэ Нэйк кен ло Нэйк, новый начальник лагеря, и это извиняет тебя, человек. Но все-таки встань и представься.

Девочки – даже Юлька – тесней прижались к брату. Лешка спокойно сказал, не поднимаясь:

– Алексей Лазарев сын Андреев, Русской Империи дворянин. Вы же видите, я говорю с сестрами. Им тут не нравится.

– Мне тоже, – вдруг ответил сторк. – И тем не менее, следует встать и представиться по форме.

– Может быть, позже? – Лешку словно кто-то тянул за язык. Хотя он встал (а девочки спрятались за него), но только затем, чтобы его глаза оказались ближе к глазам фантора – молодой, а уже полковник… На зверя не похож. Лешка подумал, что надо все-таки представиться, но вместо этого добавил: – Когда я размещусь в вашей гостинице сам и размещу сестер.