— Циля-деточка не крути своим задом, конь волнуется, того и гляди захочет чего, а Еся не выдержит такого и перестанет кушать, — веселилась Хая, поддевая невестку, когда большой караван из повозок был в двух днях пути от Винницы.

— Мама, Вы извините, но если говорить о заде, то именно ваш тохес привел нас в эту задницу, — обиженно отвечала жена Иосифа Вогеля, богатого и умного человека, но так зависевшего от матери и прощающий ей все шалости.

— Мой благословенный зад нас спас! — гордо заявила Хая.

— Мама, а Вам может было бы удобнее ехать на другой телеге? — поинтересовалась Циля, деликатно посылая свекровь к черту.

— Стоять! Стоять! Изготовится к бою! — начали кричать охранники.

На охрану Иосиф не пожадничал. Две сотни опытных запорожцев были наняты за неимоверно большие деньги. Вогель с ними сотрудничал и раньше, правда, ранее они брали втрое меньше, но времена нынче неспокойные. Впрочем, а когда они тут были мирными? Запорожцы находились в Черкассах и, как только Иосиф решил бежать, за отрядом сразу же послали, ну а казаки присоединились к каравану уже в пути.

Запорожские казаки, в своем отношении к творящемуся, как и к войне с Россией, разделились. Часть уже ушла в Збараж и Острог к войску, но другие, их оказалось большинство, выжидали, уходя к югу, якобы для отражения крымского набега. При этом все знали, что набегов в этом году не стоит ожидать. А вот самим пощипать крымцев… Не вовремя эта война с Россией, сейчас многие запорожцы с превеликим удовольствием пограбили бы татарву, но вынуждены ожидать развязки.

— Еся, что происходит? — две женщины в унисон, и с одной и той же требовательной интонацией, спросили у главы семейства… или не такого уж и главы, с такими-то женщинами.

— Почем мне знать? Я же с вами еду и слышу только ваши всем недовольные слова! — повысил голос Иосиф.

Через пару минут подскакал казачий старшина и сообщил, что впереди пост московитов.

— Диких татар нету? — уточняла матриарх Хая. — А сколько их?

— Татар нет. Где стоят московиты, там обычно мало степняков. А русских не более сотни. Они перекрывают дороги, но связаны с другими отрядами. Нас заметили, вооружились, но не стали преследовать, — докладывал казак, переступавший через свое обостренное желание послать к черту этих жидов и снасильничать дочку главного жида, уж слишком красивую.

Однако, Вогеля знали многие и он был для местных жидов уважаемым человеком. Можно ненавидеть это племя, но без них живется менее сытно и комфортно. Так что даже в Сечи есть жиды и максимум, что позволяют казаки, так дать затрещину маркитантам.

— Еся! — мама Хая пристально посмотрела на своего сына. — Иди и договорись! Со всеми людьми можно договариваться. Московиты гребут себе людей, но, говорят, не убивают, а дают землю. И там можно работать. Везде можно работать. И почему твой отец ушел так рано? Вот он смог бы договориться.

— Ваш тохес, мама вывел нас московитов и нас сделают рабами, или продадут татарам, — высказалась Циля, но, получив неодобрительный взгляд со стороны мужа, обидчиво отвернулась.

А Иосиф, не забыв попрощаться со всей семьей и дать отеческое наставление старшему сыну, понурив голову, засеменил в сторону русского поста.

*……….*………*

Степан Иванович Волынский проводил совещание с обозниками перед завтрашним выдвижением. Разведка сообщила, что из Винницы начался отток гражданского населения, а гарнизон готовится к отражению атаки. Однако, лазутчики указали на то, что крепость готовится именно что к наступлению кочевников и все осуждают тех, кто бежит из города, потому бьют своих же.

Волынский был доволен собой, как и тем командирами, которые смогли не допустить утечку информации, что русская армия, пусть и в не значительном составе, но с пушками, так же будет участвовать во взятии Винницы. Впрочем, его войско — это и без кочевников больше, чем защитников города. Ну а получится сделать хороший пролом в не самых мощных укреплениях, так степная конница уничтожит всех и каждого из защитников.

— Боярин наказной воевода, до тебя просятся жиды какие-то, — недоуменно сообщил помощник.

— Какие жиды? — удивился Волынский.

— Такие, что в нору пролезут, куды никто иной не сунется. Хитрыя, кажут, что они торговцы и могут оружие продать нашему воинству, — помощник почесал затылок в жесте растерянности.

Иосиф договорился. Не просто смог наладить беседу, но сделал так, что три десятка русских воинов проводили и его и весь караван к лагерю русских войск. При этом командир сотни стал богаче на три блестящих золотых монеты, а сопровождающие получили по два талера каждый. Огромные деньги.

Покажись караван Иосифа Вогеля в поле, так бы бы сметена и ограблен, но смутило то, что сын израилевого народа сам прибыл на пост и даже требовал допустить его, утверждая, что имеет важный разговор с «главным». Ну и немножко Вогель подмаслил воинов, это кроме денег, еда и медовуха перекочевали в руки постовых.

— Чего ты хочешь? — спросил Валынский, когда, после окончания совещания, решил посмотреть на наглых жидов и многих людей, которые с ними ехали.

— Так оружием торгуем, снеди продать можем, ремонтируем пищали и белое оружие. Тебе, ясновельможный пан боярин, вот… — Иосиф протянул мешочек с золотыми монетами.

Это была сумма, которая не то, чтобы сильно впечатлила Волынского, но казалась достаточной, чтобы не обидеть воеводу подачкой.

— Ты от куда? — спросил Волынский, не побрезговал и забрал золото.

— Из Винницы, ясновельможный пан! — не соврал Вогель, предполагая, что, пожелай воевода, так узнает все, что нужно.

— Эко как! — удивился Волынский, улыбнулся и проявил интерес. — А чего, жид, ко мне бежишь? Я же, может так быть, на Винницу пойду.

— Так то война русских и поляков, а не евреев. Нам лучше быть там, где безопасно, — отвечал Иосиф.

— А со мной, стало быть, безопасно? — смеялся Волынский.

Степан Иванович не испытывал, как многие, ненависти или брезгливости к евреям. Напротив, его веселило то, как быстро меняют свое мнение люди этого племени. С ляхами будут клясть московитов, а русским расскажут, как ненавидят ляхов. А между делом, продадут свои товары и ляху и московиту.

— От чего не пошел в Краков или Львов? Там нынче всяко безопасно? — поинтересовался воевода.

— Так степняки повсюду, а они люди не разумные, не то,