было опубликовано в России, редко просачивалось на Запад, а СМИ, вещающие за границей, такие как Russia Today, были опорочены как пропагандистские чудовища.

Западные элиты долгое время считали, что «конец истории» бесповоротно закрепил бы либеральную ценность демократии на планете. Но они вдруг попали в оборону и не поняли, откуда подул встречный ветер. Судя по всему, народ жил гораздо лучше, чем когда-либо прежде. Тем не менее глобализация внезапно была признана сомнительной. Альтернативные, авторитарные, государственные модели неожиданно стали привлекательными. Новое коренное изменение мира, гораздо более опасное, потому что непредсказуемое, замаячило на горизонте.

Ветров вернулся на свой пост подслушивания в кабинке переводчика, когда участники конференции отправились на ужин. Там он дождался, когда зал заседаний снова заполнится.

Выступление американки, изъездившей весь мир, вызвало большой переполох среди участников. Анжела решила всех шокировать:

– Запад исключает войну с ядерной державой Россией. Но болезненное наказание должно последовать. Если мы не поставим Россию на место, она будет становиться все сильнее и начнет доминировать в мире. Что нужно, так это ослабить ее финансовую систему, чтобы она не могла снова капитализироваться. Полная остановка экспорта технологий приведет к краху российской промышленности и инфраструктуры. Мы засыплем Россию постоянными исками в международные арбитражные суды, зная, что назначенные судьи будут судить в соответствии с нашим пониманием норм. Моральное давление со стороны мировой общественности возрастает с каждым исключением России из международных спортивных соревнований. Когда русские увидят, что к ним повсюду относятся как к прокаженным, они восстанут против своих правителей.

Из своего укрытия Ветров видел лица западных банкиров, радовавшихся новым сделкам с Россией. Но США обладали большим влиянием – они определили правила мировой финансовой структуры. Те, кто им не подчинялся, наказывались. По залу пронесся громкий шепот.

Ветров вылез из кабины и бесшумно исчез в коридоре. Он огляделся и, освещая себе путь фонариком, спустился вниз по лестнице в цокольную часть замка. Ночь опустилась на парк. Из открытых окон в здание проникал теплый воздух. Он услышал зов совенка. Не встретив никого на своем пути, Ветров пробрался через коридор в закрытый сейчас для публики музей Цецилиенхофа. Ревэ сообщил ему по мобильнику, как отключить аварийную сигнализацию. В нескольких метрах он увидел луч света, пробивающийся сквозь приоткрытую дверь. За дверью он услышал странные звуки, потом послышался вскрик. Он резко распахнул дверь.

Ветров находился в знаменитом конференц-зале замка, где Сталин, Черчилль и Трумэн почти семьдесят пять лет назад решили судьбу Германии. Неожиданно он в испуге вздрогнул. В кресле за столом заседаний сидела безжизненная фигура. При ближайшем рассмотрении он узнал Хорна, верховного рыцаря ордена. Из головы у него сочилась кровь.

Ветров тут же подбежал к открытому окну и стал всматриваться в парк, выхватывая фонариком кусты и живые изгороди. Вдруг он увидел силуэт, который быстро удалялся. Кто-то подавал издалека световые сигналы. А может, это был просто маяк на другом берегу Хафеля.

Тяжело дышавший Хорн застонал. Рядом с ним лежал его открытый, полностью перерытый кейс. Ветров протянул раненому стакан воды. После этого Хорну стало немного лучше, но боль была ужасной. Ветров услышал шум. Кто-то ворвался в комнату. Раздался голос Ревэ:

– Он мертв?

Трое мужчин сели в роскошные кожаные кресла времен Потсдамской конференции и стали тихо советоваться. Хорн проверил свои документы. Не было старого тайного письма шестнадцатого века, которое ему одолжил кто-то из Географического общества в Москве. У Ревэ зародилось страшное подозрение, которое он не скрывал от своих коллег:

– Французские спецслужбы недавно предотвратили кровавое покушение в Форте Беар. Исламисты планировали обезглавить командующего крепости на камеру и взорвать бункер, предположительно, чтобы украсть хранящийся там бортовой самописец. Исламисты разгадали нашу тайну.

После того как все успокоились, Хорн предложил обсудить следующий раздел письма Генриху. На фоне заседания в Цецилиенхофе это становилось все актуальнее.

Хорн вспомнил давнюю дискуссию в отеле «Балчуг». Тогда они ломали себе головы над одним местом в письме Генриху, где говорилось о лишении власти «вождя и губернатора» «вторым Трасибулом». Это относилось к конгрессу США? Но времени на разгадывание загадок у мужчин не было.

– Дальше, дальше… – подгонял Ревэ, с нетерпением склонившись над следующим отрывком из легендарного письма Генриху, аккуратно распечатанного Хорном:

И из трех сект средняя превратится немного в декадентскую, ввиду поведения своих служителей культа. Первая секта полностью овладеет Европой, большая часть Африки будет истреблена третьей сектой, в первую очередь при содействии нищих духом, которые попадут под влияние воспитателей, которые будут прелюбодействовать. Плебс подымется и будет поддерживать изгнание сторонников законодателей, и похоже будет на то, что правительства ослаблены Ориенталами, так что Бог Создатель выпустит Сатану из темниц, чтобы породить великого Дога и Догама.

– Я не понимаю ни слова, – пожаловался Ветров.

Хорн, однако, увидел в тексте достаточно подсказок. Человечество неумолимо приближается к апокалиптическому концу. Об этом свидетельствует упоминание о Доге и Догаме, анаграмме встречающейся в Библии империи народов «Гог и Магог», которая появится в последней битве сил Добра с силами Зла, так называемом Армагеддоне. В каждую предшествующую эпоху люди использовали этот термин для обозначения образа врага, существовавшего в то время. Для евреев это была Персия, для римлян это были скифы, для христиан Средневековья – османы. В нынешней ситуации можно рассматривать только одну из трех ядерных держав – США, Китай или Россию.

– Давайте рассмотрим значение трех сект! – Ревэ от нетерпения ткнул в бок кавалера ордена. Так или иначе, он доверял его интуиции. Втайне он годами подозревал, что Хорн был посвящен и в другие тайны, предположительно из российских источников. Сам Ревэ никогда бы не разорвал отношения с евразийской сектой, но политические обстоятельства после украинского кризиса вынудили его сделать это.

В ночной тишине церковные часы пробили полночь. Снаружи лунный свет отражался в водной глади Хафеля. Лодка с электрическим двигателем проскочила почти незаметно мимо берега.

Хорн объяснил:

– Мир разделен на три конкурирующих мировоззрения. Либеральная система ценностей – это первая секта. Традиционный консерватизм, каким его представляет Россия, средняя секта. Ислам – третья. Первая и средняя борются за Европу, третья разорит Африку, а затем переместится в Европу. – Хорн откашлялся. – Некая социальная доктрина новоготсоциализма провозглашена под исламским знаменем. А в Европе приближается конец либеральной демократии. Все правительства и парламенты теряют поддержку населения и не переизбираются. Очевидно, что западные правительства политически ослабляются силами, которые идут из арабских стран и из Китая. Быть может, через неконтролируемую миграцию, а быть может, через захват власти. Дог и Доган – это название многополярного мира, который заменит либеральную мировую систему.