Она слышала, как тяжело дышит Рико, а сама почти перестала дышать, застыла, когда его ладонь опустилась на поясницу, а головка упёрлась между ног. Хотелось поторопить его, крикнуть, чтобы не тянул, но он и сам не стал. Вошёл рывком, впился пальцами в бёдра, насаживая глубже, и тут же начал двигаться. Руки Даниэллы заскользили по капоту в тщетной попытке найти опору. Воздух вырывался из лёгких сдавленными, короткими выдохами, по нервам побежал ток, ярко вспыхивая под плотно сомкнутыми веками. Рико не издавал ни звука, только шумно дышал, и этот звук терялся в звонких, влажных шлепках, с которыми соединялись их тела.

Сердце вдруг стало больше в два раза, распирая грудную клетку. Рико смотрел на Даниэллу, содрогавшуюся от каждого его движения внутрь, на её бледную кожу, почти светящуюся в лунном свете, на то, как остро изгибаются её пальцы, словно хотят впиться в металл, и наращивал темп, словно хотел вколотить в капот. Спина, ягодицы, ноги — каждая мышца окаменела, по коже градом катился пот, застилая глаза, срываясь вниз крупными каплями. Ладонь опустилась рядом с её грудью, Рико навис над Даниэллой, впился губами в выступающую лопатку, прикусил. Хотелось стать ближе, слиться с ней полностью, вплавиться в её тело, в душу, в кровь. Впаяться в неё, стать неделимым. Он закинул её ногу наверх, согнул в колене, заставил выпрямиться, проникая глубже. С её губ сорвался первый стон, протяжный, он заставил задрожать каждую клеточку, потянуться навстречу. Руки обвили талию, поднялись выше, ладони сжали грудь, и когда показалось, что сердце прямо сейчас выскочит наружу, Рико остановился. Замер, тяжело дыша, прижимая Даниэллу к себе, и вдруг коснулся плеча нежным поцелуем.

Теперь они двигались в унисон, медленно раскачиваясь навстречу друг другу, дышали в такт, тихо постанывая. Даниэлла повернула голову, нашла его губы, ловя их короткими, влажными поцелуями. Её руки взметнулись вверх, к его волосам, спина прижалась к груди. Внизу живота стало жарко, и этот жар волной растёкся по ногам, устремился от позвоночника вверх. Его имя сорвалось прежде, чем Даниэлла успела подумать, но, произнеся его один раз, уже не могла остановиться, шепча снова и снова, повышая голос. Короткий крик унёсся в звёздное небо, мышцы застыли, и в следующую секунду их прошила дрожь — каждую, от кончиков пальцев на ногах до ушей, а из глаз брызнули слёзы. Даниэлла задышала часто-часто, широко открывая рот. Целая. Сейчас она была такой целой, какой не была никогда до этого. Невероятно полной и оглушительно пустой. Настоящей.

Рико прислонился лбом к её затылку, что-то пошептал в волосы — не разобрать. Но сейчас любые слова и так были излишни: обоих рвало на части от чувства, отчаянно искавшего выход наружу. Даниэлла прикрыла глаза, откинула голову ему на плечо и протяжно выдохнула. Широко, удовлетворённо улыбнулась и лениво подумала, что кровать бы сейчас была бы не лишней. Медленно отведя прилипшие к шее пряди в сторону, Рико нежно поцеловал её. Потёрся носом о влажную кожу и прошептал:

— Хочешь сказать, это голая химия, никаких чувств?..

Звуки обрушились разом, а с ними — запахи, ощущения, как холодный душ после горячей ванны. Шум моря, запах воды, секса, чужой кожи, ветер и камушки под ногами. Воспоминания о том, как они здесь оказались, о причинах и следствиях, приведших к сегодняшней ночи. Даниэлла зло дёрнулась в его руках, развернулась и сузила глаза.

— Что, сейчас начнёшь отрицать, говорить, что ничего не чувствуешь? — перебил Рико, едва она открыла рот. Он стоял рядом, протяни ладонь — коснёшься. Она даже ощущала жар его тела, согревавший кожу. Но всё изменилось слишком резко, никакой близости и полноты эмоций, от которых совсем недавно хотелось взлететь. Рико не стал дожидаться её ответа: стянул кроссовки, переступил через джинсы и трусы и только тогда бросил горько:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Что и требовалось доказать.

А потом пошёл к морю. Даниэлла по-прежнему молчала. Молча смотрела, как он входит, как вода уже плещется у его пояса, как он поднимает руки и ныряет. Тревога начала звенеть внутри крохотными колокольчиками, когда его голова показалась на поверхности. Мощными гребками он плыл к лунной дорожке, удаляясь от берега.

Почему она промолчала? Почему не сказала, что чувствует, что именно сейчас поняла, что любит? Испугалась. Страх был в новинку, особенно — страх от самой себя. За короткий срок, что они были вместе, Рико научил Даниэллу одному, слишком тяжело давшемуся уроку: любовь делает уязвимым. И любимый человек может в любой момент причинить тебе боль. Даниэлла никогда и никому не давала власть над собой, над своим рассудком, мыслями, настроением. Рико не спрашивал — просто пришёл и забрал, а теперь что, хочет, чтобы она снова научилась ему доверять? Звонко фыркнув, Даниэлла разулась, сняла штаны и медленно пошла к воде.

Море казалось угольно-чёрным, только от серебристой дорожки в стороны расходились светлые блики. Рико сейчас был где-то там, наверное, злой, разочарованный. Одинокий. И эти мысли тоже пугали: когда она стала придавать столько значения чужим эмоциям, чужому настроению? Какое ей по сути дело до того, что Рико подумает о ней? Волна плеснула, намочив до колен, наверное, от этого Даниэлла вздрогнула. Не от осознания простого, пугающего «мне это действительно очень важно». Что он подумает, что скажет сейчас, что будет говорить потом. Зайдя глубже, Даниэлла нырнула, почти сразу вынырнула и поплыла, с каждым гребком понимая, почему Рико решил поплавать именно сейчас — это позволило на время отвлечься, постепенно привести мысли в порядок.

Им надо поговорить. Нормально поговорить, сказать о сомнениях, высказать, наконец, претензии. Попытаться разобраться в том, что между ними происходит, и что может произойти в будущем. Решить, стоит ли впускать друг друга в свою жизнь, решить, как научиться верить. Если после разговора ничего не получится, разойтись, понимая, что сделали всё возможное. Подплывая к берегу Даниэлла думала, что стоит начать первой, дать понять, что готова к диалогу. Что готова выслушать и поделиться. Но, чем ближе подплывала, тем больше понимала, что не видит машину. Берег впереди был пуст, а может, его и вовсе не было? Паника подступила удушливой волной, заставила озираться, пытаясь понять, куда плыть. Темнота впереди, плеск волн о грудь, яркие звёзды над головой и оглушительный стук собственного сердца — Даниэлле показалось, что она осталась одна на всей планете. Жутко. Несколько глубоких вдохов и выдохов, Даниэлла открыла глаза и заставила себя мыслить здраво. Берег по-прежнему темнел впереди, а далеко слева виднелось светлое пятно. Облегчённо вздохнув, Даниэлла поплыла к нему — просто увлеклась и не заметила, как снесло в сторону от машины. Рико, наверное, уже обсыхает.