В народе говорят, что сей изъян указывает на сластолюбие. По другой версии, это признак лжеца.

Но… нет, не может этого быть! Нет, нет, никогда, нет.

Агнесс снова подалась вперед, словно кролик, рвущийся из капкана, пусть и ценой лоскутьев кожи и меха. Капор сбился набок, и один из гвардейцев грубо сорвал его, пока другой заламывал руки ей за спину.

Волосы липли к лицу, но сквозь рыжеватую пелену она разглядела, что к ней идет Чарльз. Точнее, видны были только его ноги в заляпанных грязью брюках. Крупные синие клетки на бежевом фоне – эту расцветку она будет ненавидеть до конца своих дней. Каждая клетка раскаленным клеймом впечатывалась в мозг.

– Все хорошо, кузина, не тревожься, – журчал вкрадчиво голос Чарльза. – Никто не причинит тебе вреда. А теперь отдай нож.

– Какой нож?

– Лгунья!

Принц Альберт уже вернулся из детской и занял место рядом с Чарльзом. Руки принц сложил на груди, но мышцы его вздувались, словно завязанные в узел канаты. Из последних сил он сдерживался, чтобы ее не ударить.

– Она не лжет, ваше королевское высочество, – мягко возразил Чарльз. – У нее порой бывают провалы в памяти. Перочинный нож с перламутровой рукояткой, Агнесс. Тот самый, что ты стащила у меня, перед поездкой в Виндзор.

– Чарльз, о чем ты? Не брала я никакого ножа!

Осторожно вытянув руку, словно кузина в любой момент может его укусить, Чарльз обшарил ее карманы… и вытащил сложенный нож. Нажал на потайную кнопку. Лезвие выскочило, словно молния из темно-серой, с перламутровым отливом тучи…

– Вот он, – сказал Чарльз и, сложив нож, протянул его принцу.

Альберт отшатнулся и позволил подношению упасть на ковер.

– Я весьма разочарована в вас, мисс Тревельян, – заговорила королева. В уголке рта залегла складка – трещинка на сахарной глазури. – Уж не думала, что стану свидетельницей столь безобразной сцены.

До этого момента в душе Агнесс теплилась надежда, что они с Чарльзом недопоняли друг друга, или же это часть стратегии, которая в конечном итоге поможет им совладать с принцем. Но там, где мигал огонек, теперь вилась тонкая струйка дыма, унося с собой все ее упования.

Чарльз сам сунул ей нож в карман. Еще тогда, в лондонском кэбе.

Но чего он хочет всем этим добиться? Неужто выслужиться перед мужем королевы? Что же такое принц может ему дать, чего он не имеет по праву рождения? Титул, земли, положение в обществе – у Чарльза уже все есть!

– Ты же сам сказал, что это талисман на удачу!

– Если я хоть слово услышу об амулетах и ворожбе… – угрожающе заговорил принц-консорт.

В голосе его звенел металл. Так стучат ножные кандалы о брусчатку. Скрипит ржавый ключ, запирая дверь с крошечным зарешеченным оконцем. Оселок скользит по острию топора – вверх-вниз, вверх-вниз.

– Увести ее в дальнюю комнату, – подхватила королева. – Здесь, у двери детской, не место для подобных объяснений.

Гренадеры поволокли ее по коридору, вдоль колонн с мраморными бюстами, которые показались ей похожими на урны, венчающие надгробия. Под ногами кровоточил алый ковер. Агнесс силилась поднять голову, чтобы разглядеть Чарльза, встретиться с ним глазами, понять его намерения, но боль от заломленных рук отдавалась в шее. С опущенной головой все же не так больно.

– Вот сюда. Эти покои нежилые, – распорядился принц, отпирая какую-то дверь. – Тут слишком сыро – всему виной скверная вентиляция и застоявшиеся миазмы.

Пахнуло подвальной сыростью. Шею кололо, но Агнесс вздернула подбородок и от увиденного закричала так, как не кричала даже от боли. Та самая комната, и сырость здесь не имеет никакого отношения к миазмам. На миг в запыленном зеркале мелькнули бледные рыбьи глаза и волосы, длинные и пушистые, как нити плесени.

Он ее ждал.

– Обращайтесь с ней бережнее, прошу вас! – попросил Чарльз, превратно истолковав ее крик. – Ваше величество, моя кузина Агнесс не отдает себе отчет в своих поступках. Она безумна. С детства она пребывает в мире фантазий. Жалея ее, мой дядя не стал отправлять ее в лечебницу, но тем сам позволил ей дойти до крайней степени экзальтации.

– Да нет же! Он лжет!

Но, как убедилась девушка, каждый ее вскрик вызывал у гренадеров одну и ту же реакцию. В глазах потемнело, но все лучше, чем таращиться на чудище, что рыщет по ту сторону зеркала. Чудище из мира, где Темза вышла из берегов, и от ее испарений сгнили столбики кровати в этой страшной комнате.

– Куда бы мы ни ехали, приходится брать с собой смирительную рубашку на случай, если безумие кузины обострится. Вот как сейчас. Ничего, Агнесс, я привез то, что приведет тебя в чувство.

Он распахнул саквояж и вытащил из его недр вовсе не теплый плащ, а рубище из серой парусины. Длинные рукава волочились по полу. Позвякивали пряжки на кожаных ремнях. Оценив устрашающее приспособление, королева удовлетворенно кивнула:

– Свяжите юной леди руки и стяните рукава за спиной.

– Расслабься, будет не так больно, – дал добрый совет Чарльз, когда кузина вновь забилась в руках гренадеров.

Кружевной воротничок платья намок от слез и врезался в шею. Пряди волос попадали между ремнями, но когда она дергала головой, рукава ей затягивали еще туже. Наконец руки крест-накрест закрепили на груди, после чего ее толкнули в кресло и пропустили ремни за круглой спинкой. Кисти рук закололо, и Агнесс поняла, что совсем скоро они потеряют чувствительность. Лучше и правда не сопротивляться.

Но как только она перестала трепыхаться, в груди словно что-то оборвалось. Ей показалось, что ее столкнули с отвесного обрыва и она летит в бездну, но страшило ее не дно, а само ощущение от падения, скользящая невесомость и свист ветра, заглушающий мысли.

– Выходит, все россказни о призраках – всего лишь бред обезумевшей девицы? – донесся до нее голос принца. – Она все это выдумала?

– Не совсем так, ваше королевское высочество. Агнесс ничего не выдумывала. Эти слова были вложены ей в уста, и она лишь послушно повторила то, что ей было приказано.

– Кто? Кто отдавал ей приказы? Кто стоит за всем этим? – вопрошала королева.

В гневе она говорила отрывисто, точь-в-точь как ее дед, чье гнилостное дыхание Агнесс ощущала каждой порой кожи, каждым волоском на затылке.

– Я не смею назвать это имя… – медлил Чарльз. – Из боязни причинить боль вашему величеству.

Яснее он выразиться не мог. Королева коротко простонала, принц выкрикнул что-то по-немецки – может, проклятие, а может, и похвалу Господу за то, что приготовил пред ним трапезу в виду врагов его, и чаша его преисполнена.

– Я всегда знал, что Мельбурн на это способен! Подлый старый интриган.

– И не он один. Многие из партии вигов недовольны тем, что симпатии ее величества переметнулись на сторону тори. Кому захочется терять влияние? – гладко, как по-написанному, говорил Чарльз. – Виги стоят и за другими покушениями, целью которых было доказать, что правительство тори не в состоянии защитить королеву. Нити заговора раскинулись широко. Моя кузина – лишь одна из мух, запутавшихся в них!