– Нет, я тоже это вижу. Кто-то пробудит силовую линию в пределах нескольких дней.

– И вряд ли вы хотите, чтобы это был мистер Пуп, – продолжала Нив. – Тот, кто разбудит дорогу мертвых, станет ее фаворитом. И тот, кто принес жертву, и тот, кого принесли в жертву.

– Как Ной? – уточнила Блу. – Ну, он не выглядит очень счастливым.

– Судя по тому, что я слышала, он жил физической жизнью вместе с друзьями, – заметила Нив. – Это гораздо предпочтительней традиционного существования духов. Я бы сказала, что он получил свой подарок.

Ганси задумчиво провел пальцем по нижней губе.

– Сомневаюсь. Жизнь Ноя тоже связана с силовой линией, не так ли? Когда его тело перенесли, он почти исчез. Если один из нас совершит ритуал, не окажемся ли мы точно так же привязаны к силовой линии, даже если жертвоприношение не предполагает смерти? Мы слишком многого не знаем. Гораздо практичней просто помешать Пупу. Мы можем сообщить полиции местонахождение Кабесуотера.

– НЕТ.

Нив и Мора сказали это хором. Нив, впрочем, выиграла в произведенном впечатлении: она не только вскрикнула, но и вскочила со стула.

– Вы ведь ходили в Кабесуотер, – сказала она.

– Да.

– Разве вы не почувствовали? Вы хотите, чтобы его уничтожили? Представьте, сколько людей там потопчутся! Разве Кабесуотер похож на место, которое может существовать, если туда набьются туристы? Оно… священно.

– Лично я предпочел бы, – сказал Ганси, – не наводить полицию на Кабесуотер, но и не пробуждать силовую линию. Я бы хотел выяснить про Кабесуотер побольше. И найти Глендауэра.

– А как же Пуп? – спросила Мора.

– Не знаю, – признался Ганси. – Я вообще не хочу иметь с ним дела.

Сразу несколько сердитых взглядов обратились на него. Мора фыркнула.

– Ну, он не исчезнет только потому, что тебе лень с ним возиться.

– Я это и не имел в виду, – ответил Ганси, не отводя глаз от шины на пальце. – Я просто высказал свое пожелание.

Ответ был наивный, и он сам это знал.

Ганси продолжал:

– Я вернусь в Кабесуотер. Он забрал мою тетрадь, но я не позволю ему отнять и Глендауэра. Я не прекращу поисков только потому, что Пуп тоже ищет. И я помогу Ною. Как-нибудь.

Блу посмотрела на мать, которая молча наблюдала за ними, скрестив руки на груди. И сказала:

– Я с тобой.

– Всё, приехали, – буркнул Ронан, ставя машину на ручной тормоз. – Дом, блин, милый дом.

В темноте домик Пэрришей казался мрачной серой коробкой с двумя освещенными окнами. Тень у кухонного окна отодвинула занавеску, чтобы посмотреть на «БМВ». Ронан и Адам сидели в машине одни; Ганси отправился на Фокс-Вэй на «кабане»» – на нем же поехал на Монмутскую фабрику. Впрочем, это всех устраивало: Адам и Ронан сейчас не были в ссоре, и дневные события слишком напугали обоих, чтобы они возымели желание завязать новую свару.

Адам потянулся назад за сумкой – единственным подарком, который он принял от Ганси, и то лишь потому, что она была ему не нужна.

– Спасибо, что подвез.

Рядом с первым силуэтом у окна появился второй. Несомненно, отец. У Адама всё сжалось в животе. Он крепче сжал ремень сумки, но не спешил вылезать.

– Чувак, тебе совсем необязательно выходить, – сказал Ронан.

Адам промолчал; толку в словах не было. Он спросил:

– Тебе разве не надо делать уроки?

Но Ронан, спец по ловким ответам, был неуязвим. В свете приборной панели его улыбка казалась безжалостной.

– Да, Пэрриш. Надо.

Но Адам все-таки не вылез. Ему не нравилось возбуждение, которое читалось в отцовской фигуре. Но было неразумно торчать в машине – особенно в этой машине, столь явно принадлежавшей ученику Агленби, – и хвастаться дружбой.

– Думаешь, они арестуют Пупа до завтра? – поинтересовался Ронан. – Тогда мне не придется делать задание по латыни.

– Если он явится в школу, – ответил Адам, – твое задание будет наименьшей из его забот.

Настала тишина, а затем Ронан сказал:

– Я поеду кормить Бензопилу.

Но вместо этого он рассеянно посмотрел на рычаг переключения передач. И продолжал:

– Я всё думаю, что было бы, если бы Пуп сегодня застрелил Ганси.

Адам не позволял себе задумываться об этом. Каждый раз, когда его мысли подходили слишком близко к несостоявшемуся выстрелу Пупа, в нем распахивалось нечто темное, с острыми краями. Адам с трудом мог припомнить, какой была его жизнь в Агленби до появления Ганси. Отдаленные воспоминания полнились болью, одиночеством, ночами, когда Адам сидел на ступеньках домика, смаргивая слезы и гадая, зачем ему вообще это сдалось. Тогда он был намного младше, хотя прошло чуть больше года.

– Но Пуп его не убил.

– Да, – сказал Ронан.

– Хорошо, что ты научил Ганси тому удару.

– Ломать пальцы я его не учил.

– Это же Ганси. Учится ровно столько, чтобы кое-как сошло.

– Лох, – согласился Ронан и вновь стал самим собой.

Адам кивнул, собираясь с силами.

– До завтра. Еще раз спасибо.

Ронан отвел взгляд от дома и посмотрел на черное поле. Он теребил руль; что-то беспокоило его, но невозможно было понять, что именно – Пуп или нечто совсем иное.

– Да без проблем, старик. До завтра.

Вздохнув, Адам вылез из машины. Он похлопал по крыше «БМВ», и Ронан медленно отъехал. В небе сияли жестокие ясные звезды.

Как только Адам поднялся на три ступеньки, дверь открылась, и свет ударил ему в ноги. Отец стоял на пороге, глядя сверху вниз на сына.

– Привет, пап, – сказал Адам.

– Никаких «привет, пап», – ответил тот.

Он уже был на взводе. От него пахло сигаретами, хотя отец не курил.

– Явился домой в полночь. Думаешь, если потянуть время, я тебе не всыплю за вранье?

Адам подозрительно спросил:

– Что?

– Мать сегодня прибирала в твоей комнате и кое-что нашла. Угадай, что.

Колени Адама медленно превращались в жидкость. Он изо всех сил старался скрывать от отца свою школьную жизнь – и ему на ум пришли сразу несколько вещей, касавшихся его самого и Агленби, которые не понравились бы Роберту Пэрришу. Он понятия не имел, что именно нашла мать, и это было мучительно.

Адам отвел взгляд.

Роберт Пэрриш схватил его за ворот и заставил поднять голову.

– Смотри на меня, когда я с тобой говорю. Платежная квитанция. С фабрики трейлеров.