«Балеарес» вошел в строй в начале 1937 г. Эскадра не раз искала с ним встречи, он ускользал, охотясь за нашими «игреками». Участвуя в таком поиске, Кузнецов видел, как ждет этой встречи Фернандо Мира: «Одни зенитки стреляют, а главный калибр за полгода не выпустил ни одного снаряда!» Фернандо дождался своего первого боя, подтвердил свое умение управлять огнем.

Об этом писал вице-адмирал В. Л. Богденко, советник флагманского артиллериста эскадры в Испании. «Капитан де-корвета Богденко, стоя рядом с Фернандо и Хулио Оливарес, наблюдал в бинокль за падением снарядов крейсера „Либертад“ и громко, как бы для себя, подсказывал по-испански: влево, вправо, перелет, недолет, накрытие! Почти одновременное падение восьми снарядов около „Балеареса“ устрашающе подействовало на личный состав мятежного крейсера. „Муй буено! (Очень хорошо!)“ – восторженно кричали с мостика „Либертада“. Но мы с Мира, прильнув к биноклям, ничего не слышали. Прошло несколько минут стрельбы на поражение, и вот мы оба видим попадания непосредственно в крейсер – один или два ярко-огненных разрыва в надстройках. Сомнений нет – крейсер мятежников поражен!..»

«Балеарес» фашисты восстановили. Но спустя полгода эсминцы республиканцев потопили его в ночном бою торпедами, тремя из тех, что вернул в строй С. Д. Солоухин.

И снова до предела напряженный ритм жизни главного морского советника и атташе. Боевые походы на разных кораблях эскадры, на каждый выход полагалось испрашивать у своего начальства разрешение, полеты то в Мадрид, то в Барселону, фантастические гонки по дорогам, равнинным и горным, «с дикими заносами на поворотах, – как писал в „Испанском дневнике“ Михаил Кольцов, – с лихим шварканьем задними колесами над обрывами и пропастями», испанские шоферы иначе не могут ездить. После одной из таких гонок Кузнецов долго прихрамывал. Опять Валенсия, Аликанте, Картахена, опять встречи с множеством различных людей разного возраста, разных взглядов, разного общественного положения и ночные встречи «игреков», разгрузки, бомбежки, удручающие вопросы министра по телефону вопреки всякой секретности: «Дон Николас, когда прибудут важные грузы?… Как быстро вы их разгрузите?» Никто не заметит, в каком накале проводит этот человек сутки за сутками, когда он спит, когда ест, всегда собран, ровен, никто и не почувствует, какие бури бушуют за его выдержкой и насмешливостью, совсем как, бывало, на Черном море, на его корабле. Только масштаб несравним, масштаб иной, и сам он стал за эти месяцы иным.

«Сам альмиранте сказал!» – для испанских друзей этого достаточно, чтобы решить любой спор. Герой Советского Союза Сергей Прокофьевич Лисин, балтийский подводник, запомнил, с каким уважением произносили в Испании это «ваш альмиранте». Лейтенант Лисин, дон Серхио Леон, прекрасно знал, что Кузнецов еще в звании капитана 1-го ранга. Н. А. Питерский, известный штабист нашего флота, рассказывал своему другу детства адмиралу Ю. А. Пантелееву, как выручало одно лишь упоминание имени дона Николаса, если кто-то из командиров испанского флота упрямо отвергал его рекомендации: «Не надо, не надо говорить с альмиранте, я подумаю, все будет сделано».

Примчался однажды в Картахену И. Г. Старинов, наш волонтер, наставник команды испанских подрывников – асов уникальных взрывных операций в тылу врага. Только с помощью дока Николаса есть шанс получить у флота несколько глубинных бомб. Бомбы нужны для защиты «игреков» от фашистских субмарин? Но из бомб можно выплавить тонны взрывчатки, надо взрывать эшелоны с танками, мосты. А вдруг бой быков и все асы бросятся на корриду?… И мины будут, и коррида – испанца оскорбляет проповедь об осторожности, их бесстрашие не знает границ. Этих асов оскорбило, когда их наставник сделал предохранители к электродетонаторам: надо же успеть отбежать от мины и тогда выключить предохранитель. Как, разве может испанец-подрывник бояться? Это оскорбление! Пришлось переделать взрыватель так, чтобы его невозможно было вставить без предохранителя… Дон Николас все выслушал, спросил, не могут ли асы Старинова ударить и по «юнкерсам» на аэродромах: очень мешают нам «юнкерсы» доставлять в Картахену вооружение, включая эти глубинные бомбы. Конечно, конечно, будет удар и по «юнкерсам», была бы взрывчатка.

Приехал генерал Дуглас – Я. В. Смушкевич, главный советник испанских летчиков и сам прекрасный летчик: нельзя ли ускорить доставку самолетов? Как будто от Кузнецова зависит, как скоро придут самолеты. Конечно, он обещал ускорить, он уже знал, что большой транспорт, груженный бомбардировщиками, следует в Картахену, и принял меры для его охраны. Но генералу Дугласу счел нужным сказать, что это трудно, моряки рискуют. Все соответствовало истине – морякам тоже необходимо какое-то число самолетов для прикрытия кораблей и базы…

«Самого альмиранте» знал и противник, впрочем, такая популярность не устраивала Кузнецова. Генерал Кейпо де Льяно давно грозил смести с лица земли Картахену за то, что вопреки жестоким ночным бомбежкам, наперекор тройственной германо-итало-франкистской морской блокаде эта тесная, малоудобная база республиканского флота регулярно принимала «игреки» с грузами из Советского Союза; и «курносые», собранные на соседнем аэродроме, сразу летели в бой за Мадрид или Гвадалахару, а танки с запущенными еще на борту судна моторами прямо с причала мчались на фронты. Особенно возросла ярость против Картахены и ее многострадальных жителей после инцидента с ночной бомбежкой линкора «Дойчланд» в базе мятежников у острова Ибица.

В ночь на 31 мая Кузнецов ждал подхода к берегам Алжира транспорта «Магальянес» с особо важными грузами из Севастополя. Надо вывести к африканскому берегу корабли охранения, это самое сложное – за выходом следят и с берега, и с моря. Разработали обманную операцию: эскадра пойдет к Ибице, чтобы там обстрелять с моря порт при одновременной ночной бомбежке с воздуха, назначенные в охранение к «Магальянесу» корабли незаметно уйдут от эскадры для выполнения главной задачи. В сумерках эскадра показалась у острова, всполошила франкистов. Но в порту стоял германский линкор «Дойчланд». Обстрел пришлось отменить. Эскадра, когда стемнело, легла на обратный курс, корабли охранения отделились, пошли к мысу Бон и взяли в конвой ожидаемый «игрек». Но командующий не смог предупредить летчиков, что намеченный налет на остров Ибица отменен. Когда настало «время Ч», так принято называть обусловленный планом момент совместных действий, в ночном небе над островом загудели бомбардировщики, германский линкор открыл по ним огонь из зениток, и летчики, не опознав национальную принадлежность корабля, действующего из базы мятежников, сбросили на него бомбы, и весьма удачно. На весь мир фашисты и их покровители подняли радио-вой: республиканские самолеты разбомбили «Дойчланд». С «Дойчланда» в британский город-крепость Гибралтар открытым текстом понеслись заказы на «срочные ремонтные работы в доке» и на «80 гробов для отправки на родину останков жертв красных». В этот радиохор включился и генерал, о котором в ноябре 1936 г. из осажденного Мадрида писал Михаил Кольцов: «В эфире несутся солдафонские остроты и грозные матюки генерала Кейпо де Льяно, пьяницы-наркомана, садиста и похабника». Достойный сподвижник Франко осыпал проклятиями «альмиранте» Кузнецова как главного вдохновителя операции, главного виновника провала тройственной блокады республиканского побережья Испании. В то же время при гробовом молчании рыцарей невмешательства «нейтральные германские корабли» расправлялись с приморским городом Альмерия, где, как и в печально известной Гернике, не было ни солдат, ни орудий, ни кораблей, ни самолетов – одни лишь беззащитные жители Андалусии. Перед этим ночью республиканская эскадра, встретив в море затемненные корабли, изготовилась к бою. Самый большой из кораблей поспешно включил прожектор, освещая свой «нейтральный флаг Третьего рейха», – это шел на обстрел Альмерии линкор «Шеер». Да-да, «Шеер», он приходил в Балтику вместе с «Тирпицем» осенью 1941 г. в надежде принять капитуляцию Краснознаменного Балтийского флота; он проник через высокие широты Арктики в Карское море; ему не сдался и вступают с ним в бой ледокольный пароход «Сибиряков»; его прогнали из порта Диксон морские артиллеристы и сторожевой корабль «Дежнев», сорвав известную вражескую операцию под громким кодовым названием «Вундерланд» – «Страна чудес».