из упырей на моих плечах повис. Чудо то, что я крутануться успел, и его зубы в сантиметре от моей шеи лязгнули.

— Не дай ему себя укусить — метнулся над двором крик Софии — Не дай…

Я краем глаза заметил, как она, лихим ударом ноги отбросила от себя еще одного неупокоенного и рванулась ко мне, вот только не добежала, потому что из подвала выскочил сподвижник Лианны, полежавший в холодке и пришедший себя. Он прямо как шаолиньский монах из китайских фильмом, одним прыжком преодолел изрядное расстояние и его длинные ногти, более похожие на лезвия ножей, распороли черный приталенный пиджак на спине красавицы, причем вместе с белой сорочкой, кожей и мясом.

Впрочем, сочувствовать ей мне было некогда, у самого дела шли хуже некуда. Упырь сопел у меня над ухом, его пальцы впивались в мою плоть, причем это было очень, очень больно, так как силища в них оказалась немеряная.

Я покатился по земле, надеясь его с себя если не стряхнуть, то хотя бы немного дезориентировать, одновременно с этим нанося удары ножом наугад. Ни в шею, ни в сердце мне, конечно, так не попасть, но бок — это тоже что-то.

Упырь завыл и оплел меня ногами, завалив при этом лицом в грязь, я уже ощущал кожей шеи остроту его клыков, и тут все кончилось. В смысле — исчез груз, вдавливающий меня в землю, нос больше не тревожило вонючий запах нежити. Сняли с меня эту пакость.

И сделал это никто иной как Павел. Бывает же такое.

Перевернувшись, я увидел, как он одним коротким движением вырвал горло у моего потенциального убийцы, причем холодная смрадная жижа, которая текла в венах упыря вместо крови забрызгала нас обоих.

— Должен будешь — буркнул он, глядя на меня.

— Согласен — прохрипел я, отдуваясь — Спасибо!

Вурдалак кивнул и метнулся туда, где пронзительно вскрикнула София, причем нехорошо так, предсмертно.

Я, держась за шею, глянул в ту сторону, охнул и чуть ли не на четвереньках поспешил за ним.

Битва при дворе, можно сказать, закончилась. Почти полтора десятка упырей неряшливыми кучками валялись та и сям, ни один из них не уцелел. Лежали там и кучки пепла, оставшиеся от наших соратников — Георга, погибшего в самом начале схватки, и так и безымянного отпрыска Маришки.

А сейчас мы рисковали потерять Софию, которую очень крепко подранил боец Лианны. Мало того — в данный момент он, похоже, собирался поступить с ней так же, как Павел с упырем, то есть вырвать ей глотку. Сдается мне, это один из наиболее распространённых способов убийства представителей кровососущего племени, всяко более эффективный, чем осиновый кол и святое распятие.

Хвала небесам — не успел. Павел черной молнией ударил его в грудь, и эти двое покатились по грязи, смешанной с упыриной кровью и еще не пойми чем, рыча и скрипя зубами. Как есть звери дикие. Оборотни на их фоне — дети.

Я поднялся на ноги, ощущая, что у меня болит все, что только может болеть, потому как крепко меня упырь помял, но тем не менее со всей возможной скоростью поспешил туда, где выкормыш Лианны уже подмял под себя ставленника Арвида, и собирался выбить из него остатки не-жизни.

Нет, ну до чего же он здоров, а? Наверху его били. Тут били. В подвал он падал. И все как Ванька-встанька. Кошка с девятью жизнями, по-другому не скажешь.

Вот только кончился у него резерв этих жизней. Не стоило ему мне свою спину подставлять, никак не стоило.

И знаете, я никакого стыда за свой предательский удар не испытал. Это в кино, в книгах подобное осуждается, но вот только засунуть бы тех моралистов сюда, на темный двор, где все пропахло застарелой смертью, да посмотреть на них.

Неудержимый убийца, который уже почти прикончил Павла, на секунду застыл, после повернул голову ко мне, что-то хотел сказать, но не успел, потому что второй удар я нанес ему в горло.

И только пепел на лицо Павла осыпался. Был враг — и нету.

— В расчёте — сообщил я вдавленному в грязь вурдалаку — Никто никому ничего не должен.

— Согласен — моим же словами ответил Павел — Спасибо!

— Мальчики, с меня бутылка самого дорогого шотландского виски — подала голос София, причем наконец-то я услышал ее настоящую. Не насмешливо-отстраненную, не холодную и величественную, а настоящую — Каждому!

— Имей в виду, я как выпью, сразу начинаю усиленно уделять внимание слабому полу — вытер лезвие ножа полой куртки я, а после вздохнул, поняв, что оно от этого испачкалось еще больше — А ты женщина видная, красивая!

— Как корова сивая — серебристо рассмеялась София, поднимаясь на ноги и стягивая с себя подранный на лоскуты пиджак, а следом за ним и когда-то белую дорогую сорочку. Белья, что примечательно, на ней не оказалось — Крепко он меня порвал, мерзавец.

Это да. Кожа на спине вурдалачки лохмотьями висела, и выглядело это ну очень жутко. Особенно если учесть, что и у нее в венах не кровь текла, а какая-то непонятная жидкость. Про синюшное мясо, видневшееся в разрезах, я и не говорю.

Вот вроде разное всякое в жизни повидал, и желудок у меня крепкий, а все равно чуть не стошнило.

Со звоном лопнуло еще одно окно на втором этаже, вниз полетели осколки стекла, перемешанные с пеплом умершего немертвого.

— Вы как там? — в оконном проеме показался неприятно бодрый Ленц — Целы?

— Не все — отозвался я — Двоих потеряли. И чудо, что только двоих. Очень уж здоровы подручные у твоей бывшей подружки.

— Здоровы — не стал спорить тот — Сами в шоке. Заходите в дом, тут все уже почти кончилось.

— Держи — Павел протянул соратнице свой измызганный пиджак — Прикройся, а то смертный вон, скоро глаза сломает. И слюни пустит.

— Ой, да ладно — беззлобно отмахнулся я — Хорош уже нарываться, теперь в этом смысла нет. Все равно с тобой я драться не стану.

— Чего это? — заинтересовалась женщина, натягивая на себя одежду.

— Какая уж теперь драка? Для нее злость нужна, а откуда ее взять? Ведь сначала он мою шкуру спас, потом я его. Вот коли он задумает мою кровушку пить — тогда да, а при других раскладах — вряд ли. Не совсем же я сволочь, что бы ты про меня не думала.

— Я вообще про тебя не думаю — уже более привычным тоном произнесла София — Не