Подошедший Карабан Чиора бодро пророкотал:

– Вместе дальше лететь не можем, машинка моя не сдюжит четверых, даже если один из них... ха! – он пихнул Чака в плечо, – вроде тебя, мелочь коротконогая.

– Каждый дурень набитый уверен, что если у него большая башка, то и мозгов в ней много, – ответил Чак с вызовом, но жизнерадостную самоуверенность небохода поколебать было трудно.

– Это да, – согласился он, поднимая из травы излучатель. – Если б я был таким, как ты, малый, я б тоже обижался, что всякий дылда надо мной шуткует.

– Я не обиделся, – возразил Чак.

– Ну да, ясно, повторяй это себе почаще. – Небоход широко улыбнулся. – Главное – самому верить своим словам.

– Слушай, ты! – взвизгнул карлик и ударил его кулаком по колену. – Я сказал, что не обиделся, и если ты еще раз...

Не обращая внимания на его вопли, Карабан унес излучатель к авиетке, и мы пошли за ним.

Небоход, как оказалось, неплохо разбирался в этих делах – вытащив из кабины железный чемоданчик с инструментами, он в два счета снял заднюю крышку полусферы, нашел трансформатор, провода и подключил их к аккумулятору своей машины. Излучатель Карабан поставил в траву, привалив плоской частью к чемоданчику.

Когда он нажал кнопку включения, прибор загудел и на пульте мигнули светодиоды.

– Видите скобки эти по бокам? – Небоход похлопал по полусфере. – Можно к днищу авиетки его прикрутить, чтобы решетка книзу была обращена. Пульт в кабину взять. Только вот работает ли оно? Гудит, слышу, но...

– Работает, – перебил Чак, все еще недовольный шуточками небохода. – Ухи он развесил и слышит... А ты еще глаза вытаращи, чтоб видеть. Вот какие еще вопросы? Ясно, работает.

Мы обошли излучатель.

Воздух перед круглой решеткой струился, как над асфальтом в жару. Там, где бьющий из решетки луч касался травы, она плавилась.

Не веря своим глазам, я присел на корточки. Стебли изгибались, зелень улетучивалась из них, они становились мутно-прозрачными и ломкими, серой трухой ссыпа́лись на землю. Пятна мха под травой пузырились, растекаясь булькающими лужицами. А вот сама земля не менялась, хотя я заметил, что вмятый в нее стебель давно увядшего цветка тоже корежится, закручиваясь спиралью.

– А вот если руку туда сунуть, что будет? – спросил Чак задумчиво. – Эй, летун, попробуй, а мы посмотрим.

Хохотнув, Карабан Чиора, на которого все это не произвело особого впечатления, погрозил карлику пальцем и выключил излучатель.

– Не знаю, как он с некрозом будет, – сказал он, поднимая прибор, – но попробовать, ясно, надо... Так, а ну помогите прикрутить.

Пока мы вешали излучатель под фюзеляжем и тянули провода в кабину, Чак спросил:

– Что ты там говорил насчет того, что все вместе лететь не сможем?

– Не выдержит машинка моя, – подтвердил небоход. – Видите, подраненная она? Дырки в крыльях, трос лопнул. Да и горючего много уйдет с таким весом, кабина на двоих рассчитана. Нет, кто-то должен остаться... А где подружка ваша?

Мы оглянулись – Юна лежала на брезентовом плаще. Глаза ее закатились, грудь тяжело вздымалась.

Карабан принес аптечку, и Чак привел девушку в чувство. Она дрожала, и мы накрыли ее пледом, который нашелся в кабине.

– Чак, останешься с ней, – сказал я. – Оружие есть? Карабан, дай ему что-нибудь.

– Это безопасное место, – прошептала Юна едва слышно. – Арзамас совсем рядом, оттуда ходят патрули.

– Ходили, сестрица, – поправил Чак. – Сейчас-то... Ну ладно, подежурю я. Но вы пришлите кого-нибудь побыстрее.

Я шагнул к нему и тихо спросил:

– Ты точно не сбежишь?

Он не сделал вид, будто возмущен таким предположением, лишь качнул головой, глядя на меня своими необычными прозрачными глазами, и подмигнул.

– Я же помню, что ты мне говорил тогда в Храме. Не, в Арзамас попасть надо. Уж я все решил, как и что... Не сбегу, не боись.

– Так что же, в путь! – Карабан сунул Чаку в руки револьвер с патронташем и хлопнул себя по бедрам. – Идем войной на некроз! Лезь в кабину, братишка.

Юна тронула меня за колено, и я присел возле нее. Из-под пледа показалась смуглая рука, легла мне на шею. Девушка притянула меня к себе и легко коснулась губами щеки. Прошептала:

– Сделай это. Прошу тебя.

Ничего не ответив, я встал и пошел к авиетке.

* * *

Небоход взял курс на город. Я сидел сзади, положив на колени пульт, от которого жгут разноцветных проводов уходил за борт, к излучателю под фюзеляжем. Всего через несколько минут мы достигли границы некроза – внизу потянулась болотно-зеленая, с бурыми и желтыми разводами, поблескивающая от влаги корка, повторяющая неровности ландшафта. Я включил излучатель, повернув регулятор мощности до отказа. Карабан набрал высоту, потом вырубил мотор и спланировал вдоль границы плесени. Кажется, он проверял меня, не испугаюсь ли – вряд ли простому наемнику доводилось когда-то раньше летать, – но у меня не было сил изображать испуг, и я просто молча глядел вниз. Вскоре двигатель чихнул и заработал.

Может, для Пустоши это был большой город – мне он показался скорее крупным поселком. Вряд ли там жили больше двух-трех тысяч человек. Ближе к центру дома казались повыше и получше, а на окраине виднелись хибары вроде тех, где обитали рыбари. Эту часть уже затянуло плесенью, и постройки напоминали мшистые валуны, стоящие вдоль темно-зеленых ущелий.

На вершине пологой горы был Форт, состоящий из бетонных плит, части разрушенных высотных зданий, перекрытий, целых кусков древней кирпичной кладки, камней и разбитой старой техники. Насколько я мог разглядеть, стену вокруг него сложили из остовов машин, грузовиков и автобусов, поставленных один на другой и скрепленных цементным раствором. По углам высились четыре башни, за стеной были другие постройки, и над самой большой, квадратным пятиэтажным зданием с плоской крышей, висел дирижабль. Второй парил немного в стороне.

Мы не стали подлетать к вершине, Карабан провел машину над восточным склоном, обращенным к морю плесени, что раскинулось, по словам Юны, почти до Уральских гор.

– Гляди, братишка! – крикнул небоход, оглянувшись. – Сзади оно меняет цвет!

Авиетка качнулась, поворачивая. Там, где мы уже пролетели, по болотно-зеленой корке расплывались серые и коричневые пятна. Некроз, накрытый излучением висящего под фюзеляжем прибора, умирал. Окраинные городские кварталы тоже менялись – плесень сползала с крыш и стен, сваливалась клочьями и целыми пластами, плавясь, стекала на землю.

Я услышал треск, шипение – и только сейчас понял, что в кабине у небохода есть радиостанция. Почему он не включал ее раньше? Ждал, когда станет ясно, что излучатель действует?

Кинув на меня взгляд через плечо, Карабан Чиора заговорил в микрофон. Сквозь рокот пропеллера до меня долетали обрывки фраз: «Прием... Да, восточные склоны... Неизвестный прибор... действует... Это дочь главы Корпорации, она внизу, ранена. Со слугой, надо забрать их... Да, капитан, крайне необходимо... Думаю, эвакуация не нужна... Умер? Тем более ни к чему. Пошлите своих людей на край города, пусть проверят. Если некроз отступает...»