Ответил Либанов не сразу.

— Это тебе решать, — искусственно ровным тоном проговорил он. — Но от нас в любом случае зависит не всё. Мы пока ещё ни разу в реале не пробовали — как мы можем что-то прямо вот гарантировать? Начнём с того, что у нас нет способов точно определить местоположение флота.

Я удивленно поднял на него глаза, собираясь спросить “так какого тогда, собственно, хрена?!”, но он меня опередил:

— Не, у нас есть данные, есть! И спутник их отслеживает, и с метеобуёв данные идут… Нам же не надо с точностью до метра, в конце концов!

— Хм. Метеобуи? У нас и такое там есть?

Либанов выдержал мой взгляд стойко:

— Не у нас. У Великобритании. Но подсмотреть мы можем… оказалось достаточно только намекнуть, и нам сразу же всё предоставили. Тут главное теперь, чтоб это всё не выплыло, — он опять понурился, — ещё отмазку придумывать — вот как мы так прицелились?

— Ещё ж не попали никуда, — утешил его я.

— Да это всё равно, — махнул он рукой. — Куда бы ни попали — скандал на весь белый свет обеспечен. Но это потом. Сейчас надо решать про то, что сейчас.

— Сейчас?

— Не совсем, — торопливо поправился Андрей. — В четыре часа где-то. Но нам в лабе надо быть на полчаса пораньше, чтоб всё запустить и прогреть.

Я уловил, что он на меня смотрит выжидающе, и скептически поморщился:

— Вот как ты себе это представляешь, а? Там такой гул стоит — неужели ты думаешь, охрана такое прозевать может?

— Во-первых, если в лабе никого нет, охрана пост снизу снимает, — просветил меня Либанов. — Только наверху стоят, на лестнице, и в лифтовом холле один человек спит, но та шахта далеко, через весь корпус. А по лестнице три гермодвери получается, никто ничего не услышит, гарантирую. Во-вторых, гула для этой конкретной операции не будет. Там уже отлажено всё, и тихо, и аккуратно, и для тебя безопасно. Сто процентов! Я, когда про Лину говорю, что она тоже нужна — перестраховываюсь, на самом деле. В последней серии она, видимо, устала уже — дважды не успевала вложиться. Ты сам отработал, и по данным телеметрии — совершенно без проблем.

Он замолчал. Мы завернули за угол — к нашему крыльцу. Пора расходиться, на самом деле.

— То есть… — подтолкнул его я.— То есть, резюмирую: если ты вообще в принципе согласен сегодня эту авантюру провернуть… — я машинально кивнул, — то тогда остаётся только один вопрос.

Либанов остановился и, совершенно позабыв про все свои шпионские ухищрения, чётко, в голос произнёс:

— На поражение или попугать? В цель или рядом?

Глава 21

Удивительно, но поднять Рыжую оказалось совсем нетрудно. Больше того, она даже возражать не стала, отреагировав на моё “чш-ш-ш” совершенно адекватно. Взявшись за руки, мы с ней прыгнули в номер к Либанову — он уже был совершенно готов. Следующим прыжком всей бандой втиснулись в наш “дежурный” номер для припозднившихся лабораторных страдальцев или гостей, где нас ждали проф с Димой. Профессор выглядел огурцом, а вот Дима ежеминутно отчаянно зевал и тёр и без того красные глаза.

После перехода в лабу, где мы немного потолкались, так как наши помещения никогда не рассчитаны на то, что туда втиснется сразу столько народу одновременно, мы с Линой засели на знакомый диванчик, а умные лбы разбежались по разным углам, негромко переговариваясь друг с другом на непонятном.

Что интересно, на этот раз свет в лабе был мягкий, приглушённый, хотел бы спать — уже бы спал, вот как Рыжая у меня на коленках. Значит, что? Значит, можно включать не всю иллюминацию! Необязательно всякий раз мне глаза выпиливать этими их мегалампами!Обязательно завтра Либанову на вид поставлю. Ох… Ещё дожить бы до этого “завтра”. И желательно — одним куском

Так, мне же вообще-то надо бы с прицелом уже определиться как-то. И это, Рыжую бы спросить тоже не мешало — уж у неё в нашем коллективе точно право голоса есть, не меньше иных некоторых! Ну-ка…

А вот тут, как ни странно, ждал меня полный провал: Лина просыпаться отказалась. Никакие мои попытки объяснить ей всю серьёзность вопроса результата не принесли. Максимум, чего я от неё добился — медленной тягучей фразы из полусна:

— Ре-е-е-еша-а-ай са-а-ам…

Ну, сам — значит, сам.

Я чуть-чуть поборолся с желанием достать конверт и припасть к результатам народного волеизъявления, а потом подумал: какая, к чёрту, разница? Всё равно, вся ответственность, если что, на мне. Главная вина уж точно моя, по-любому. Ну и смысл тогда? Надо слушать себя. Чтобы — мало ли — иметь возможность сказать: “Решение моё, никто другой участия не принимал!”.

И когда Одинцев с Либановым подозрительно синхронно выползли из противоположных проходов между стойками с железом и вопросительно воззрились на меня, я не колебался:

— Рядом.

Эти двое, не проронив ни слова, так же синхронно кивнули и втянулись обратно в свои катакомбы. Я попытался было погадать, кто из них за что голосовал, покрутил в памяти выражения лиц, но не преуспел и плюнул на это дело. Если что — потом посмотрю, в удобный момент. Тем более что и завлаб как раз выглянул снова, в этот раз один. С приглашающим выражением на лице. Время Х, блин…

-*-*-

Либанов не соврал: в этот раз всё действительно прошло предельно гладко. Мы,