Данила ещё придвинулся к нам и проговорил свистящим шёпотом, переводя взгляд с меня на Либанова и обратно:

— Авианосец утопили — вы?!

Либанов с шумом выпустил воздух сквозь зубы, и Данила мгновенно повернулся к нему, вздрагивая от нетерпения.

— Ну и стоило огород городить? Сразу бы и сказал! А то — “вы”, “не вы”...

Я подумал, что сейчас Данила ему врежет! Но Либанов успел расколоться раньше:

— Авианосец — мы. Только мы не знаем, что с ним случилось.

— Он утонул, — сухим канцелярским тоном проинформировал нас Данила.

— Утонул, значит, всё-таки… — вздохнул Андрей. — И что амеры говорят?

Даниил, по-видимому, окончательно взяв себя в руки, хмыкнул, отошёл назад и грациозно опустился в кресло.

— Может, они что-то и говорят, но только не нам. Не сомневаюсь, однако, что рано или поздно скажут. Особенно, если сумеют что-то на нас накопать. И очень важно знать — улики остались? На нас показывают?

— Нет! — в один голос ответили мы с Либановым, последний ещё и добавил, криво усмехаясь:

— Совершенно не представляю себе, как можно атрибутировать сугубо природные объекты и явления в качестве улик против кого-то. Тем более, против нас: где мы, и где — океан… а какой океан-то хоть, кстати?

— Актёр из тебя так себе, — отсутствующим тоном сообщил ему Данила, глядя в никуда из-под полуприкрытых век. — Даже я бы на раз выкупил, чего уж про следователей говорить… Впрочем, сколько-то заинтересованное в результате следствие вам в любом случае не грозит, так что, придерживайтесь пока именно этой версии: ничего не знаем, по ночам спим, никого не трогаем. Оборудование выключено, лаборатория опечатана, лабжурнал можем предъявить. Если начальство разрешит. Ясно?

Мы оба синхронно кивнули.

— Остался один вопрос: куда можно вот так же грохнуть ещё?!

-*-*-

Когда мы остались одни — Данила всё же пошёл наверх, связываться с генералом — Либанов задумчиво спросил:

— Вот всё хочу поинтересоваться: а ты отсюда окно открыть можешь?

— Откуда это — “отсюда”? — не понял его я.

— Отсюда — это из “термоса”.

Вместо ответа, я натянул на лицо маску вселенской скуки и с ленивым взмахом кисти открыл небольшое окошко над его головой. Оттуда сразу же дунуло холодом: неудивительно, ведь другая сторона виртуального туннеля прорезалась на высоте ста метров над землёй. Жаль, дождя нет.

— Это хорошо, — задумчиво покивал Либанов. Помолчал, глядя вниз, а потом поднял голову и посмотрел мне в глаза: — Хорошо, потому как, чую, может нам пригодиться. В самом ближайшем будущем. И это… могу я попросить?

Я вопросительно мотнул подбородком, и Андрей объяснил:

— С тобой. Если что.

Я завис, не зная, как реагировать, но тут к нам вломился Данила, и всё завертелось.

Наверху на нашем этаже уже хозяйничала толпа незнакомых мне людей с каменными лицами. Артемьев, похоже, вывел на смотр весь свой личный состав, и теперь нельзя было и голову повернуть, чтоб не уткнуться взглядом в камуфлированную фигуру с автоматом. В моём кабинете пробили стену и рядом, в “перспективной”, установили какое-то вундерваффе зловещего вида. Либанов пытался сунуть туда нос, но его довольно грубо отбрили — видать, секретное чего. Зато у меня на столе появился архаичный телефонный аппарат. Проводной. И планшет для видеосвязи, толщиной в кирпич и весом в два, ладно хоть с подставкой. Окна занавесили плотными шторами, после чего мы смогли, наконец, нормально поговорить с Ивлевым.

Оказывается, пока мы секретничали внизу, кое-что прояснилось. В частности, американцы сделали для прессы заявление об инциденте, правда, без конкретных деталей: “катастрофа в силу естественных причин”. Авианосец действительно утонул, да ещё и не один, в релизе утраченными значились 4 корабля, правда, мне их названия не сказали ровным счётом ничего.

Генерал узнал обо всём так быстро потому, что авианосную ударную группу сопровождала наша подлодка. Повезло, что она шла параллельным курсом, на приличном удалении, а наш астероид, по-видимому, хлопнулся с другой стороны. Но даже и так, мало им не показалось: лодке пришлось аварийно всплывать, она полностью потеряла ход, и теперь моряков надо оттуда как-то спасать. Хорошо ещё, что их в катастрофе никто не обвинял — было ясно, что они и сами пострадали не меньше, да и не было у них ничего подобного. Американцы — надо отдать им должное — даже запросили подводников, не требуется ли им помощь! Наши, понятно, отказались.

Наш камешек упал в воду, ни один корабль непосредственно не задев. Ровно так, как мы и предполагали — рядом. Только, во-первых, получилось очень уж “рядом” — в самую середину ордера, а во-вторых —чего-то мы, видать, недосчитали: “плюх” вышел таким масштабным, что авианосец сначала лёг на борт, а потом и вовсе пустил пузыри. Я пытался приставать к Ивлеву с вопросом — как же так? Неужели такой большой и дорогой кораблик можно вот так просто утопить?! Но генерал не повёлся, только буркнул недовольно:— Откуда я знаю? Вот тоже, нашёл моряка!

На что я, ничтоже сумняшеся, ответил, почёсывая в затылке:

— О! Точно! Можно у морячков спросить же…

— Не вздумай! — синхронно взвились Ивлев с экрана и Данила со стула.

— Ты что, уже всё забыть успел?! Обещал же — никому и ничего! — с какой-то даже обидой в голосе добавил Ивлевский ассистент.

— Да шучу я! — попытка сгладить углы вышла несколько неуклюжей, но, как говорится, “чем богаты”... — А то какие-то напряжённые вы все!

— Будешь тут напряжённый… — отходя, пробурчал генерал. — Хоть под замок сажай, честное слово!

Я недоверчиво тряхнул головой, вгляделся в планшет, но поймать взгляд Ивлева так и не сумел. Это он что — серьёзно?Внезапно очень захотелось максимально борзым голосом сказать: “А ху-ху не хо-хо?!”.Пожалуй, даже