поёжился – если юная ученица знахарки знает размеры этого зверя, значит, она его видела. А раз видела, то там, откуда эти девушки, такие звери не редкость, возможно, там водятся не менее кошмарные создания. А жить рядом с таким зверьём и не быть им съеденным, наверное, не просто. Скорее всего, этим и объясняется бесстрашие и независимость баронессы и её подруг. Отсюда и презрение к всякого вида условностям и пренебрежение правилам поведения, принятым в Гардарье. Сцена допроса трактирщика, простым разговором это никак нельзя было назвать, убедила графа, что его догадки верны. После того как перепуганного владельца гостиницы отпустили, баронесса, что-то сказав своим подругам на неизвестном языке, принялась за принесенную еду. Остальные её спутники и спутницы невозмутимо последовали её примеру, совсем не обращая внимание на остальных посетителей, что притихли и с опаской поглядывали на эту компанию, возглавляемую девушкой, одетой как ассиша, но с гриссой и замашками владетельной дворянки. Ле Тариналья вздохнул – такое не могло кончиться хорошо, уж очень вызывающе вела себя баронесса. Рано или поздно неприятности должны были догнать баронессу.

Опасения графа подтвердились на следующий день, когда прибыл пристав из канцелярии губернатора провинции с просьбой задержаться. Дворянину нельзя было приказывать – только просить, но такая просьба была равносильна приказу. Баронесса не стала противиться, понимая, что её тридцать дружинников, пусть они и отличные бойцы, но против трёх сотен воинов губернатора всё-таки мало. То, что Анита может дать команду своим дружинникам идти на прорыв, граф не сомневался. Заметившая это Анита чуть улыбнулась, репутация сумасбродной приграничной владетельницы – это даже хорошо, можно на свою экстравагантность списать все странности поведения, происходящие от незнания местных законов и обычаев.

Задержка злила только Аниту, Гулана же, воспользовавшись днём передышки, заперлась в комнате с Рэнэ, а Валинья выгладила всю высохшую одежду. Она освоила утюг, от которого пришла в восторг. Такая простая вещь, но в то же время позволяет сделать одежду красивой. Охотницам, ходившим в одежде из звериных шкур, утюги были как-то без надобности, а Валинья, первой оценив достоинства рубашек из бункера Аниты, теперь увидела, как им можно придать первозданный вид. Сначала-то они были выглажены, но после первой стирки потеряли свой нарядный вид. Особый восторг у Валиньи вызывало то, что можно восстановить стрелки – ведь это так красиво!

Направляясь к губернатору на приём, девушки щеголяли в выглаженной форме военных мира Аниты. Как заметила она сама, девушки напоминают солдат перед смотром. Ле Тариналья, поскольку это девушка сказала на языке Гардарьи, понял, что солдаты – это кто-то вроде дружинников, раз они готовились к смотру. Девушки в этой одежде, по его мнению, выглядели ещё экстравагантнее чем в ассах, ведь они были в штанах! Эта была не та одежда в которой дворянке следовало являться на приёи к губернатору! Да и рубашки совсем не скрывали грудь, скорее, подчёркивали. Только Вивилиана оделась хоть и просто, но прилично – в платье. Хотя оно и не напоминало сложную конструкцию дворянок, не менее вычурный наряд купчих, но не было похоже и на простую одежду селянок. Вообще-то, это было платье жительниц приграничья, усовершенствованное Анитой. Она взяла этот наряд за основу, усовершенствовав его фасон. Как сказал Реджин Брасси – не исключено, что Аните придётся посещать приёмы, даваемые высшей знатью Гардарьи, и появиться там в штанах и шнурованных ботинках, напоминающих кавалерийские сапоги, будет верхом неприличия. Её не поймут и не будут принимать. Вот Анита, прикупив пару платьев, слегка их переделала и одно отдала Вивилиане, а бывшая ассиша тоже внесла некоторые изменения, делающие платья более удобным и менее неприличным с точки зрения жителей Гардарьи. Надо сказать, что это платье тоже было выглажено Валиньей, и стрелки там были где только можно. Впрочем, платье это не портило, только добавляло некоторую необычность.

Так они и предстали перед губернатором провинции – в штанах и сверкающие как новенькие монеты. Слегка опешивший губернатор не понял к кому обращаться, но увидев у Аниты гриссу, витиевато приветствовал её, поцеловав руку, из чего Анита сделала вывод, что обычаи у разных народов схожи – сначала женщине целуют руку, а потом сообщают какую-нибудь гадость. Так и вышло.

– О прекрасная баронесса! Вы обвиняетесь в том, что убили молодого графа ле Изолвинья и его дружинников.

– Я? – удивилась Анита, губернатор отрицательно покачал головой:

– Не вы лично, а ваши дружинники. Ведь вы не будете отрицать, что они действовали по вашему приказу?

– Не буду, – согласилась Анита и подтвердила: – Они всегда выполняют только мои приказы.

Губернатор удовлетворённо кивнул, такое скользкое и запутанное дело теперь должно было быстро разрешиться. Ведь баронесса почти призналась! Ле Изолвинья имел высокого покровителя в столице, и графа пришлось назначить старшим над округом. Мало того, ле Изолвинья не всегда соглашался с губернатором и очень часто приходилось уступать этому наглецу, а как ещё можно назвать человека, перечившего власти? А власть в провинции кто? Губернатор! А теперь граф требует разбирательства и примерного наказания своего обидчика. Губернатор боялся, что расследование затянется, ведь и обвиняемая баронесса не простая, а из приграничья! А нрав тамошних баронов хорошо известен. Она могла бы всё отрицать, а тут сама во всём созналась, хотя тридцать дружинников, её сопровождавших, – немалая сила. Губернатор, проявив предусмотрительность, поднял гарнизон и подтянул к своей резиденции, где и будет проходить разбирательство, а возможно и суд, три алы, а это триста воинов! Десятикратное преимущество над дружиной баронессы – это даёт надежду на то, что она проявит благоразумие и не будет оказывать сопротивления. А баронесса, словно угадав, на что надеется губернатор, заверила того:

– Я не буду приказывать своим воинам сопротивляться правосудию. Но рассчитываю на то, что это будет действительно правосудие. Вам уже доложили, сколько у меня людей? Сколько сейчас и сколько было, когда я была в том городишке? Да? Тогда ответьте мне, сколько было у того графёныша дружинников, когда его и их убивали?

Губернатор не совсем понял к чему этот вопрос, но ответил:

– Граф ле Изолвинья пишет о сорока дружинниках. Кстати, он будет сегодня к обеду. Я прошу вас быть моей гостьей до его приезда.

– С удовольствием принимаю ваше приглашение, а теперь скажите, как вы это представляете: дружинники графа, как его – ле Изолвинья, да? Так вот, его дружинники стояли и ждали, пока их убьют? Каждый из моих людей стоит двух, а то и трёх местных воинов, но согласитесь, даже выйдя победителем из боя – тридцать против сорока, моя дружина понесла бы потери. Опять же,