Превращение иудейства в государственную религию хазар не только положило предел притязаниям Византии и Арабского халифата на религиозное подчинение Хазарии, но и представляло собой идеологическое закрепление новых отношений, сложившихся между сильнейшим хазарским князем и старой тюркютской династией каганов, высоким авторитетом Библии. Двойственность верховной власти у хазар, как и у ряда других обществ со сходной государственной организацией, была отнюдь не сохранённой древней традицией, а новообразованием, возникшим в конкретных исторических условиях при смене одной правящей династии другой. При этой смене новая государственная организация оказалась скованной старой формой, давно утратившей своё первоначальное содержание.

Надо полагать, что тюркютская династия каганов, удержавшаяся у хазар после распадения Тюркютского каганата и превращения Хазарии в самостоятельное государство, с самого начала должна была опираться на местную хазарскую знать (эльтеберов, беков, тарханов и др.). для которой, в свою очередь, она обеспечивала привилегированное положение в государстве. Значение этой знати было настолько велико, что в конце концов одному из её представителей удалось сосредоточить в своих руках всю полноту государственной власти, превратив кагана в послушную марионетку, терпимую только в качестве прикрытия узурпации от глаз народа и других претендентов на ведущее положение в стране. Каган вынужден был принять религию фактического главы государства и превратиться в государственный символ, скорее религиозного, чем политического порядка. Фактический же правитель, преодолев сопротивление соперников и закрепив своё положение за наследниками, стал родоначальником династии хазарских царей, в IX в. ещё именовавшихся просто беками, а в дальнейшем называвшихся уже каган-беками или царями («малик»). Основателем этой династии был Обадий.

Прибавление к гл. 15.

Необоснованные догадки С. П. Толстова о связях Хазарии с Хорезмом в VIII в.

С. П. Толстов в естественном увлечении предметом своего исследования связывает с Хорезмом и хорезмийцами такие исторические явления, которые не имеют к ним никакого отношения. Так, например, иудейскую религию и двойственность верховной власти у хазар он выводит из Хорезма, полагая, что и то и другое было принесено хорезмийцами, бежавшими в Хазарию после неудачного антифеодального восстания в 712 г. разгромленного арабами. Идеологией повстанцев, по заключению С. П. Толстова, был синкретический иудаизм. За счёт беженцев из Хорезма он относит не только появление в Хазарии иудейской религии, но и самого Булана, якобы вождя хорезмийцев, ставшего предводителем хазарских войск и в конечном счёте фактическим правителем Хазарии, оттеснившим на второй план кагана, превратившегося, по хорезмийскому образцу, в бесправного сакрального царя[1020].

По этому поводу приходится заметить, что никаких прямых и даже достаточно убедительных косвенных доказательств в пользу хорезмийского происхождения хазарского иудейства и тем более царя Булана С. П. Толстов не приводит. Хорезмийское происхождение Булана основывается всего только на приблизительном совпадении времени разгрома Хорезма арабами с появлением Булана в Хазарии. Хорезмийское происхождение иудейской религии в Хазарии также остается недоказанным. Иудейская религия могла появиться из других более близких к Хазарии мест, с которыми её и связывает существующая историческая традиция, зафиксированная дошедшими до нас источниками. Иудеи исторически засвидетельствованы и в Закавказье и на Таманском полуострове значительно раньше распространения иудейской религии у хазар, если даже первым адептом этой религии среди них считать Булана.

Ещё меньше убеждает сконструированное С. П. Толстовым политическое единство Хазарии и Хорезма в VIII в. Единственным основанием для такого заключения служит царский титул, прочтённый С. П. Толстовым на монетах хорезмшаха Шаушафара: «господин царь благословенный хазарский»[1021]. Правильность чтения целиком и полностью остаётся на совести автора. Вытекающий отсюда вывод С. П. Толстов подкрепляет ссылкой на перечень христианских епископских кафедр в составе митрополии с центром в Крыму — в Доросе. В этом списке наряду с кафедрами, находившимися в Хазарии, значится Хвалисская, т. е. Хорезмийская кафедра. Политическое объединение Хорезма и Хазарии продолжалось, по мнению С. П. Толстова, до 60-х г. VIII в., так как в 764 г. хазарские войска берут Тбилиси под предводительством хорезмийского военачальника Рас-тархана[1022].

Все эти аргументы в пользу политического единства Хорезма и Хазарии не выдерживают критики уже хотя бы потому, что во всех довольно многочисленных известиях, относящихся к Хазарии VIII в., нет и намёка на её политическую связь с Хорезмом. Что значит титул хорезмшаха, я сказать не берусь, но даже если в этом титуле действительно имеются в виду хазары, то это может быть только в порядке претензии хорезмшаха на господство над ними, а отнюдь не свидетельство действительного подчинения Хазарии Хорезму. Церковная организация, на которую ссылается С. П. Толстов, действительно существовала с конца VIII в. и включала наряду с хазарскими епископиями Хвалисскую или Хорезмийскую кафедру, но это не может служить доказательством политического единства Хазарии и Хорезма. Христианство не было государственной религией ни у хазар, ни у хорезмийцев; церковная организация, созданная Византией, не стояла в зависимости от политической организации и могла распространяться на различные и совершенно самостоятельные государства.

Так же обстоит дело и с хорезмийским происхождением Рас-тархана. Так Я'куби называет предводителя хазар, вторгшихся в Закавказье; его же он именует царём хазар. У Табари, который вторжение хазар относит к 764 г., имя предводителя хазар читается несколько иначе, а именно: Астархан, что можно понимать как тархан асов. Однако у Табари к этому названию имеется добавление «хорезмиец», на чём и основывается С. П. Толстов. Выше уже указывалось, что тархан асов мог быть по происхождению хорезмийцем, но из этого никак не следует, что Хазария находилась в политической зависимости от Хорезма.

В аргументации С. П. Толстова относительно политической зависимости Хазарии от Хорезма в VIII в. очень важную роль играют кабары, которых он объявляет хорезмийцами, изгнанными из Хазарии после раввинистской реформы Обадия. Кабары впервые выступают на страницах истории в сообщении Константина Багрянородного, который сообщает о бегстве их к мадьярам в то время, когда последние жили ещё в Ателькузе[1023], в бассейне Буга и Днестра, т. е. до конца IX в. Как мы увидим ниже, появление мадьяр, и бегство к ним кабар — явления, тесно связанные между собой и действительно происшедшие после реформы Обадия, как её более или менее прямые последствия. Но не в этом дело, а в том, что, по предположению С. П. Толстова, кабары представляли собой носителей старой иудейско-зороастрийской синкретической религии, принесённой ими из Хорезма и враждебной раввинизму, введённому Обадием[1024].

Между тем, в наших источниках нет решительно никаких намёков на иудейскую религию кабар, что нельзя не признать весьма удивительным, принимая во внимание ту роль, которую они играли среди мадьяр. Отожествление же кабар с халисами, которые в XII в. входили в состав Мадьярского государства, но по религии отличались от мадьяр, только осложняет одну гипотезу другой, ещё менее доказательной[1025]. По сведениям Киннама, халисы были одного вероисповедания с персами