Я качаю головой:

— Считаю, что нам с ней лучше остаться друзьями.

— Ты серьезно?

— Да.

Как бы мне ни нравилась мысль о том, чтобы начать встречаться с Хлоей, я ей в этом смысле неинтересен. И никогда не буду. Я ей не подхожу, как и она мне. К тому же теперь я знаю, что она — младшая сестра Никки, а это уже как-то неправильно. Им нужно налаживать отношения. А я не хочу стать причиной, по которой они могут испортиться.

— Так или иначе, — говорю я, — может, я скоро обзаведусь подружкой-северянкой.

— С тобой случались и более странные вещи.

— Правда?

Пауза. На этот раз, когда Хоппо протягивает мне флягу, я беру ее и делаю глоток.

— Думаю, теперь все это и правда позади, — говорит он, и я понимаю, что он имеет в виду не только меловых человечков.

— Да, наверное.

Пусть даже в нашем сюжете и остались небольшие дыры и незавершенные линии.

— Ты так не думаешь, похоже.

Я пожимаю плечами:

— Просто осталось кое-что, чего я так и не понял.

— Например?

— Ты никогда не задумывался о том, кто на самом деле отравил Мерфи? Это никак не укладывается у меня в голове. Я уверен, что это Майки отвязал его, да. Может, потому, что хотел тебя задеть. И рисунок тоже оставил он. Но я все равно не верю в то, что он его убил. А ты?

Он молчит очень долго, прежде чем ответить. На секунду мне кажется, что ответа и не последует. А затем он говорит:

— Он и не убивал. Никто не убивал. По крайней мере нарочно.

— Не понимаю. — Я неотрывно смотрю на него.

Он смотрит на флягу. Я протягиваю ее ему. Он осушает ее одним махом.

— Мама уже тогда стала немного рассеянной. Часто клала вещи не туда, куда надо, путала все. Один раз я заметил, как она насыпает хлопья в кофейную кружку и заливает ее кипятком.

Знакомо.

— Однажды, примерно через год после смерти Мерфи, я пришел домой и увидел, как она готовит Дружку еду. Она положила в миску корм, а потом добавила туда что-то из коробки в шкафу. Я думал, это тоже сухой корм. А потом узнал, что это была отрава для улиток. Она просто перепутала коробки.

— Вот черт.

— Да. Я вовремя ее остановил, кажется, мы даже пошутили об этом. Но тогда я задумался: что, если она и раньше это делала? С Мерфи?

Я пытаюсь осознать его слова. Это не назовешь убийством. Даже непреднамеренным. Просто ужасная, ужасная ошибка.

«Никогда ничего не предполагай, Эдди. Задавай вопросы. Всегда старайся взглянуть за рамки предложенного».

У меня невольно вырывается смешок.

— Мы ошиблись. Опять!

— Прости, что не сказал тебе раньше.

— Зачем говорить о таком?

— Что ж, думаю, теперь одним неразрешенным вопросом меньше?

— Одним.

— А есть и другие?

Я крепче затягиваюсь:

— Та вечеринка. Когда случилась авария. Майки сказал, что кто-то подлил ему алкоголь в напиток.

— Майки всегда много врал.

— Но не об этом. Он никогда не садился пьяным за руль. И он очень любил свою машину. Он бы не стал ею так рисковать.

— И что?

— Я думаю, кто-то и правда подлил ему алкоголь. Кто-то, кому хотелось, чтобы он попал в аварию. Это был тот, кто действительно его ненавидел. Но этот человек не мог предположить, что в машине с ним окажется и Гав.

— Тогда этот кто-то — паршивый друг.

— Я не думаю, что этот человек был его другом. Ни тогда, ни сейчас.

— И что ты хочешь сказать?

— Ты виделся с Майки в тот день, когда он вернулся в Эндерберри. В самый первый день. Ты сказал Гаву, что вы с ним разговаривали.

— И что же?

— Все думают, что в ту ночь Майки напился и его понесло в парк, потому что он вспомнил о своем брате, но я в это не верю. Я считаю, он пошел туда специально. Чтобы встретиться с кем-то.

— Что ж, так и вышло. Он встретился с парой воришек.

Я встряхиваю головой:

— Им так и не предъявили обвинение. Маловато доказательств. К тому же они отрицают, что были в парке в ту ночь.

Он размышляет над моими словами.

— Значит, вышло все именно так, как я и говорил. Майки напился и упал в реку.

— Потому что «фонари не горели по всей аллее», — киваю я. — Именно об этом ты упомянул, когда я сказал, что Майки упал в реку и утонул. Так?

— Так.

Мое сердце пропускает удар.

— Откуда ты знал о фонарях? Тебя же там не было?

Лицо Хоппо темнеет.

— Зачем мне убивать Майки?

— Потому что он узнал, что это ты подстроил аварию? Он собирался рассказать обо всем Гаву и написать об этом в книге. Вот ты мне и скажи зачем.

Он смотрит на меня чуть дольше, чем нужно, — от этого мне не по себе. А затем протягивает мне флягу и шлепает ею по моей груди.

— Иногда, Эд… лучше не знать всех ответов.

Какой удивительно маленькой кажется прошлая жизнь, когда ты закрываешь за ней дверь!

Раньше мне казалось, что к сорока двум годам я добьюсь намного большего и оставлю куда более значительный след на этой земле. Но нет, как и у всех остальных людей, бóльшую часть моей жизни — по крайней мере, ее материальной составляющей — удалось с легкостью запихнуть в один небольшой грузовик.

Дверь грузовика захлопывается. Внутри — маркированные коробки. В них надежно упакованы все мои сокровища. Ну или почти все.

Я улыбаюсь грузчикам — надеюсь, что жизнерадостно и дружелюбно.

— Это последние?

— Ага, — отзывается самый старший и потрепанный член команды. — Все разложено как надо.

— Хорошо. Отлично.

Я оглядываюсь на дом. Табличка «Продано» укоризненно смотрит на меня с газона — как будто хочет сказать мне, что я в чем-то облажался и слишком рано признал поражение. Я думал, что мама расстроится, когда узнает, что я продаю дом, но, похоже, она обрадовалась. Для нее это облегчение. И еще она настояла на том, что не возьмет с этой продажи ни копейки.

— Тебе эти деньги нужнее, Эд. Устройся. Начни все с чистого листа. Иногда это бывает необходимо нам всем.

Когда грузовик отъезжает, я поднимаю руку в прощальном жесте. Я арендовал небольшую однокомнатную квартиру, так что коробки временно переедут в хранилище. Я медленно возвращаюсь в дом.