Антон все подспудно ждал, когда последует новый удар стихии, подобный тому, что застал их в кабинете Стоцкого. Ведь если был один, значит, должны последовать и другие, рассудил он. Не отступится же Ая от своего замысла? Если, конечно, вообще можно говорить о каких-либо замыслах применительно к планете…

Он не ошибся в своих предчувствиях. Второй удар Ая нанесла, когда они продвигались внутри лестничной шахты, ведущей на крышу станции. До люка, ведущего на крышу, оставалось несколько метров, всего пару десятков ступеней, изогнутыми скобами торчащих из шахтных стен.

Новый толчок оказался не слабее первого. Аня, поднимавшаяся первой, закричала и сорвалась, но Антон успел поймать ее одной рукой. Они повисли, наполовину болтаясь в воздухе, вцепившись в скобы руками и ногами. Саймон тоже умудрился остаться на лестнице – очевидно, силы вернулись к нему полностью. Они переждали несколько минут, но удар не повторился.

Они выбрались под черное, обезумевшее небо, сверкающее и грохочущее, негодование которого возросло еще больше. На залитой небесными слезами крыше господствовали тяжелый ливень и шквалистый, сбивающий с ног ветер. Никаких искусственных источников света здесь больше не работало: ни аварийных, ни защитных. Непривычно помалкивали сирены. Только металл конструкций угрюмо поблескивал в свете молний. Станция сдалась и теперь медленно умирала в звуковом и световом оформлении, устроенном стихией.

Они смогли сделать не более десятка шагов в направлении площадки с катерами, как станцию в очередной раз тряхнуло. Их свалило с ног невидимой рукой и чуть было не расшвыряло по сторонам. Аня успела схватиться за ногу Антона, а сам он зацепился за какую-то толстую мокрую цепь, тянущуюся из одной тьмы в другую. С минуту они лежали под хлещущими теплыми струями и прислушивались к тому, как дрожала станция. Теперь отчетливо ощущалось, что мощные толчки происходят на фоне из мелких серий, следующих друг за другом.

Подполз Саймон, шмыгая и бормоча что-то невнятное. В свете молнии Антон увидел, что у него рассечена щека. Кровь смешивалась с дождевыми каплями и текла по его подбородку розовой струей. Но он, казалось, не замечал ни раны, ни боли. Все силы Саймона уходили на отчаянную борьбу с обуявшим его страхом.

Они перевели дух, после чего цепочкой кинулись к посадочной площадке, пробираясь между исполинскими кожухами приводных механизмов, ныряя под гигантские крепежные тросы, запинаясь и перепрыгивая через крышки технических люков.

Катер им выбирать не пришлось. Он оказался единственным на техплощадке. Это был «Камак-7», обычный земной транспортный катер легкого класса.

Антон дернул рычаг замка на мокром боку машины. Катер ожил, пробуждаясь и выводя свои системы из спящего режима. Салон осветился мягким зеленым светом, и прозрачный колпак стал подниматься. Он еще не полностью открылся, а Антон уже прыгнул в пилотское кресло. Аня и Саймон забрались на соседние места. Саймон свернулся в дрожащий комок, а Аня стиснула бедро Антона.

– Все будет хорошо, малыш, – сказал Антон, врубая систему автодиагностики. – Сейчас полетим. Ну давай, шевелись, старина!

Диагностика проходила невыносимо медленно. Сообщения о готовности блоков выдавались каким-то апатичным, сонным голосом, с издевательскими задержками и паузами… Будто диагностическому модулю машины было абсолютно наплевать на происходящее вокруг: на предсмертную лихорадку станции, на гребни волн, угрожающе пенящиеся в отсветах молний уже совсем рядом, на перепуганные Анины глаза…

Казалось, прошла вечность, прежде чем диагностика завершилась, и система диспетчеризации выдавила-таки на экран монитора запрос на ввод программы полета. Без сюрпризов, однако, не обошлось.

Топливные кассеты катера были почти все разряжены. Катер, вернувшийся днем из полета, так и не успели зарядить. Только одна из пяти кассет, находившихся в энергоконтейнере, имела хоть какой-то уровень заряда. Причем очень скромный. Вот это уже было плохо.

Антон выругался и взглянул на полетный прогноз. Ни о какой Базе не приходилось и мечтать, даже в списке стандартных объектов полетного задания База была выделена красным цветом.

Видимо, Аня заметила его недовольный взгляд и спросила:

– Что-то не так, Антоша?

– Некоторые трудности, – отозвался он, поспешно изучая карту района на соседнем мониторе. – Нашей лошадке недодали овса…

– Мы не сможем взлететь? – еле слышно обронила она.

– Сможем, – ответил он задумчиво, размышляя вслух. – Только далеко не улетим.

– Что же нам делать?..

– Взлетать, – сказал он решительно. – Другого выхода все равно нет. Через несколько минут тут останется только вода. Надеюсь, что масштабы затопления не распространятся на весь материк. Ничего! Где-нибудь сядем…

Он вдавил кнопку активизации двигателя. Салон «семерки» заполнился нарастающим гулом. Аня молчала, смотрела на него спокойно, и он понял, что она верит ему безгранично. Что бы он ей не сказал, какую бы нелепицу не придумал, она примет все беспрекословно. Не усомнится ни в чем.

Он взял ее лицо в ладони и поцеловал: сначала в глаза, потом в губы.

– У нас все получится, – сказал Антон. – Потому что по-другому просто не может быть. Вот смотри… – Он ткнул пальцем в экран с картой. – Видишь? Это узкая горная гряда, сразу за лесом… Можем попробовать сесть там. Возможно, и до разлома дотянем. Там до него всего-то несколько километров… А за разломом уже начинаются степи. Слышишь?

– Хорошо, – одними губами сказала Аня.

– И еще… – Он улыбнулся. – Я, наверное, не смогу во время полета тебя целовать. Руки будут заняты. Ты же потерпишь, а?

Она тоже улыбнулась.

– Ну что, братец? – сказал Антон, хватаясь за рукояти управления. – Поехали, что ли!

Машина загудела, поднимаясь над площадкой, потом резво взмыла в ночное небо и стала набирать высоту. Всего несколько секунд они наблюдали, как внизу, в сверкающей, иссеченной дождем черноте таяло пятно станционного купола. Одинокий, обреченный островок – пожираемый огромным, бушующим водоемом. Новое озеро, заменившее собой все то, что еще совсем недавно называлось территорией исследовательской зоны номер восемь.

Едва катер набрал высоту, Антон зафиксировал скорость и курс на северо-запад. Хотя База находилась строго на севере, самое короткое расстояние, отделявшее станцию от горной гряды, было на северо-западе. Тридцать четыре километра непрерывных, мрачных лесов и болот. Пять с небольшим минут лету.

– Саймон, – позвал Антон.

Ответа не последовало.

– Питер! – крикнул он, покосившись на свернутое комком тело в углу кабины. – Ты жив?

– Да… похоже на то… – не сразу отозвался Саймон.

Антон глянул на информационную панель и в нижние иллюминаторы. Конечно же, с этой высоты внизу ничего нельзя было разглядеть – сплошная чернота. Полагаться приходилось только на навигационную карту. Монитор показывал, что под ними лес.