Сидящие в машине солдаты с любопытством принялись разглядывать их доктора. Старый уселся рядом с Артемом, сидящий у кабины стуком дал сигнал, и они покатили, догоняя идущие впереди машины. Дорога была ровная, вояки за ней, видать, смотрели, машину почти не трясло. Артем, вспомнив разговор в кабинете здешнего начальства, спросил у Старого:

– А эти, «черные старатели» – они кто?

– А, эти, – поморщился тот, – это в первый год такие были. Мародеры. За дармовым золотишком охотились, ювелирки брали. Ну а на всех, понятное дело, ювелирных магазинов не хватало, так многие чего придумали: зомбаков отстреливать, женского пола в основном, – ясное дело, на них золота больше навешано было. Поганый народец – чтобы не возиться, кольца с пальцами резали, серьги – с ушами. Пенсионеров выбирали еще, из тех, кто постарше: у тех коронки золотые попадались. Ну чисто эсэсовцы. Настригут так вот – и на рынок. От крови слегонца отмоют только – и вперед. Дезинфекции, конечно, никакой, кое-кто и зомбанулся от таких вещичек, поначалу-то. Это потом уже стали золото обязательно в баночках со спиртом продавать. Да, так они поначалу зомбаков стреляли, а потом и за обыкновенных людей принялись: попробуй определи, с кого пальцы срезаны.

– А в Смоленске им чего надо было? – продолжал допытываться Артем.

– Там до Хрени алмазная компания была, алмазы гранили, а за границу бриллианты гнали, – пояснил Старый, – я в том магазине, где эти брюлики продавались, был один раз. Зрелище, конечно, обалденное – витрина вся аж переливается. Того бриллианта и не видно вроде, а сияет, сукин сын, аж глазам больно. Магазины, конечно, разграбили в первые же дни, кто ни попадя, а вот до складов сразу руки не дошли. Ну и слетелись они туда, как мухи на мед, а к тому времени «старатели» уже от крови совсем поошалели, никого не щадили. Они и так отморозки были, а кроме того там и нелюди оказались. Местным туго пришлось, вот и позвали на подмогу военных, ну и мы там к месту оказались… Отчаянно они дрались, сволочи. Я тогда, к слову, в первый раз нелюдя и увидел.

– Капитан наш там тоже был, – вступил в разговор прислушивавшийся к ним старшина, – так он рассказывал, что там рубка та еще была.

– Да мы знаем уже, – кивнул головой Старый. – Только не встретились с ним тогда. А вот скажи, старшина, чего вы сразу, с первых лет под себя поселок не подгребли? С такой-то организацией? Я смотрю, – у вас все по-взрослому.

– Это сейчас все «по-взрослому», – вздохнул старшина, колыхнув пузцом под броником. – Вы просто не знаете, сколько потов сошло, пока мы из того стада, что поначалу нам досталось, военных сделали. – Обрадовавшись возможности скоротать дорогу за разговором, он, брякнув автоматом о каску сидевшего рядом солдата, пересел к ним поближе, благо места на скамейках хватало. – После Хрени ведь дисциплина сильно упала – половина состава разбежалась, кто к бандюкам, кто так, домой, да и остальные – какая, на хрен, присяга и долг, когда неизвестно: а страна-то есть, которой ты присягу эту давал? Те, кто поумнее, – те остались, конечно, и лямку тянули: понимали, что с дисциплиной не пропадешь. Только много и таких оказалось, даже среди офицерья, кто решил: а зачем мне эта армия, когда всего навалом и даром? Тут и вы еще, охотнички, – он вновь поморщился, – смотрит солдатик-первогодок, как вы на трофейных машинах разъезжаете да дармовыми ништяками пользуетесь, его завидки берут. Захотели – туда поехали, захотели – сюда. Денег у вас куча, снаряга, девки веселые вам на шею вешаются, а ему службу надо нести, в караулы ходить, казарму драить, в конце концов. Зомбануться при зачистке он может не хуже вашего, а дохода при этом никакого не получить. Вот наш старлей на команды до сих пор злой, после того как случилось ему однажды в переделке одной побывать. Могли ему охотники там помочь, с сектантами, а кинули, на ништяки позарились. Так он там половину людей потерял, вот на вас зуб и имеет. Ну да ладно, дело прошлое. Это уж как первую зиму пережили, а потом оказалось, что ништяки все как-то быстро уполовинились, хоть казалось, их на века наклепано, а заодно с ништяками и команды ваши суперменские опять к нам потянулись. Только первый год все равно потеряли: за это время и бандюки силу взяли, и поселок сам себе на уме жить стал. Кто же знал, что таблетки эти долбаные заместо доллара станут? Мы и не интересовались заводом, потому что не представляли, какая ценность у него. Болеть-то престали сразу вот и обрадовались: хоть какая польза от Хрени. Когда спохватились, поздно было. Тут еще и областные подтянулись. Баланс такой сложился, что влезть к раздаче мы смогли, а уже полностью одеяло перетянуть – так шиш. Да еще Хан, сука, командир толковый оказался, тоже крови ребятишек наших попил, – скрипнул он зубами.

Артем сразу вспомнил веселые объяснения Хана: «…Зеленые черепа – вояки…» – но ничего не сказал, а старшина продолжил:

– …А и помимо Хана тоже потери были. Аккурат на второй год после Хрени: пошли ребята на Симониху за рыбой, так вместо того чтобы, как нормальные люди, сеть поставить, додумались туда противотанковую мину бултыхнуть. Со склада стыренную. Типа, сколько враз рыбы-то наглушим! Дети, одно слово… Они-то и не представляли, видать, что та мина, взорвавшись, делает. На том месте, где они ее взорвали, Симониха течение изменила. Одного так и не нашли после взрыва того, а одного контузило сильно, так с тех пор заикается и башкой трясет. Там потом странные вещи твориться стали – тоже ребята за рыбой пошли, двое поплыли сети проверять, а двое на берегу остались. Тех нет и нет, утром лодку резиновую к берегу прибило, в лодке кровь – и никого. Те руки в ноги и ходу оттуда, так с тех пор туда за рыбой никто и не ходил, а жаль, место рыбное было…

Артем, внезапно догадавшись, коротко рассказал о схватке в буреломе, и старшина убежденно покивал:

– Я ж говорю: дисциплина – это все! Вот чего у японцев тех такая здоровская техника была – потому что дисциплина. Да и сами они черепанистые.

– Ну не знаю, – пожал плечами Старый. – Вон этой весной у них цунами прошло, радио сообщало, так у них там, в префектуре одной, атомная станция была, сохранившаяся. Ну и затопило ее, короче. Вернее, не ее, а генераторы, что насосы охлаждения питали. Так вся их техника хваленая им не помогла: пока они думали, пока кумекали, как те генераторы запустить, охлаждение вырубилось, и стали у них энергоблоки, как перегретые скороварки, на воздух взлетать. Заражение радиоактивное пошло. Загадили свою территорию и океан вокруг не хуже, чем мы с Чернобылем. Там теперь только зомбаки живут – странные какие-то.

– Ну нет, не скажи, – не согласился старшина, – ясное дело, когда вокруг полный Песец, так и неразбериха у них пошла, вот и не справились. Людей не хватило. Я вот уверен: случись это же самое у них в мирное время, когда Хрени Этой не было, с их хваткой и техникой они бы за день-два там все сделали, все бы эти реакторы потушили и взорваться не дали бы. Они ж самураи! Не возились бы, как наши, десятилетиями. Сейчас там бы все в порядке было, а рядом со станцией подсолнухи бы росли.

Старый промолчал, пожав плечами, а Артем подумал, что прав старшина, конечно. Жалко только, что никогда уж теперь не проверишь, как оно на самом деле было бы…