– Можно!

В комнате на кроватях лежали три девушки и играли в карты на стуле, поставленном между кроватями.

– Здравствуйте, девочки! Как дела?

– Здравствуйте! Хорошо дела, только скучно! – девушки уставились на Лену. – Ой, вы что, нам новенькую привезли? Ой, какая!

Девушки в комнатах были разные – помоложе и постарше, покрасивее и не очень, посолиднее и совсем хрупкие подростки. Пожалуй, единственно, что объединяло их – слишком яркая и не очень умело нанесенная косметика.

Свиридов разговаривал с девушками, шутил с ними, а одну, совсем подростка, погладил по голове. Та поздоровалась с мягким украинским акцентом и как котенок потянулась к руке Свиридова.

– Вот эту девочку, – негромко сказал Свиридов Лене, когда они вышли из здания и шли к машине. – Вот эту девочку профессор Оратынцев изуродовал – он разорвал ей промежность. А ее соседку – ту, пухленькую, – они с одним подонком … вдвоем одновременно, у них это называлось сэндвич.

Лена посмотрела на Свиридова совершенно ошалевшими глазами.

В машине она долго молчала.

У ЖЕНЫ СВАРЩИКА

– Нам надо заехать еще в одно место, но перед этим надо купить что-нибудь, там маленькие дети и больная.

На улице Свиридов остановил машину и спросил идущую навстречу женщину, где здесь дом Нарыжных.

От калитки до крыльца вела расчищенная дорожка, на крыльце балясины были искусно вырезаны, у двери устроился веник.

В горнице их встретила немолодая, но очень красивая статная женщина.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте, а мы проведать Ольгу Федоровну.

– Так раздевайтесь, проходите!

Больная с загипсованной ногой полулежала за печкой.

– Здравствуйте, Ольга Федоровна! Мы вот с Леной ехали мимо, решили проведать. Как вы, как нога?

– Здравствуйте! Спасибо на добром слове. А вы кто же будете?

– Меня зовут Анатолий Иванович. Мне Поликарп Михеевич сказал, что у Кузьмы жена ногу сломала, вот мы и заехали узнать, не нужно ли чего?

– Спасибо. Так Михеич сам забегает … когда дома бывает. Они с Кузьмой сейчас там шибко заняты. Вот мы с его женой и коротаем время.

– Мария Богдановна? Рад познакомиться. Свиридов, Анатолий Иванович.

– Лена … Долгополова. А где же детишки – Кузьма говорил, трое у вас?

– Так они с Аришкой гуляют!

За домом ребятишки катались с горки.

– Эй, Машка, Гошка и Никишка! Привет! Здравствуй, Аришка! Ну, кого в какой сугроб закинуть?

– Чего пугаешь-то? Все равно не стлашно!

– Так я же не пугаю! Я могу и вверх на небо закинуть!

– Меня закинь, меня!

Свиридов подкидывал ребятишек, ловил их и укладывал на самый верх большого сугроба.

– Меня! Меня! Меня!

– Ну, тебя-то, Аришка, подкидывать уже несподручно, ты-то совсем взрослая. Хочешь, приснится что-нибудь красивое? Говори, что хочешь во сне увидеть, Арина Поликарповна?

– Весну …

– Значит, увидишь во сне весну! Привет отцу!

В машине Лена задумчиво сказала.

– Мне так захотелось, чтобы меня вот так вот подкинули!

А выходя из машины она протянула Свиридову руку, чего никогда не делала раньше.

– Командир … – но она не нашла слов, махнула рукой и пошла своей грациозной походкой.

ТОНЯ ТИСКАЕТ ГРИШУ

Тоня тискала Гришу, ворошила ему волосы, обнимала его и почувствовала сквозь тонкую ткань блузки его ладони на своей спине – ладони ласково-настороженные.

Она прижала Гришу к себе.

– Гришенька, мальчик мой, как мне приятны твои ладошки! Мне приятно, как ты касаешься меня … Я знаю, ты не очень любишь, когда я тебя тискаю, но ты терпишь, а мне это так приятно – погладить тебя …

Гриша чуть отодвинулся.

– Тебе правда приятно, когда я тебя … трогаю?

– Трогаешь? Разве ты не ласкаешь меня? Тебе это не приятно?

– Мне очень приятно … дотрагиваться до тебя … И немного … стыдно … – Гриша смутился. – Вот как сегодня утром, когда ты была голая …

– Стыдно? Чего?

– Я не знаю … Мне иногда так хочется тебя погладить …

– Правда?! Гришенька, так почему же ты этого не делаешь? Ты стесняешься, да?

– Да …

– Пожалуйста, не стесняйся, хорошо? Мне так приятно, когда ты меня обнимаешь … и гладишь … Не стесняйся, это ведь так естественно … И ничего не надо бояться, и если что-то будет не так, мы с тобой всегда разберемся … Ведь правда?

Гриша прижался лицом к ее груди – она почувствовала, как он двигается, ощущая лицом упругость и мягкость ее нестесненной бюстгальтером груди, и ей стало так хорошо. И чуточку тревожно.

– Правда …

ПАПА, МЫ СОСКУЧИЛИСЬ!

– Папа, как хорошо, что ты пришел! Мы так соскучились.

– И я соскучился!

Свиридов погладил Гришу и поцеловал Тоню.

– Как хорошо посидеть с вами!

– Чур, я тут!

– А я – тут!

Тоня и Гриша устроились на диване по бокам Свиридова. Тоня быстренько поджала ноги, подлезла под руку к мужу и прижалась к нему. Гриша пристроился к отцу с другой стороны.

– Ну, и чем же вы сегодня занимались?

– Ну, Тоня мне сегодня немного попозировала … Я хочу написать ее портрет, папа.

– Давай, давай. А как занятия?

– Нормально, только вот дяди Левы нет.

– Завтра можешь пойти к нему позаниматься. Тут недалеко, на лыжах ты минут за двадцать дойдешь. Там еще женщина есть – ее зовут Дина Егоровна Утечкина … Это любимая женщина нашего Левушки, они давно не виделись … Ей пришлось нелегко и шла она издалека … да и настоящее имя у нее другое …

Тоня обхватила Свиридова руками и почувствовала, как ее рук коснулся Гриша – он погладил тонину руку.

– Толя, а нельзя ее как-нибудь сводить к нам в подвальчик? Ей одеться не помешает. И вообще …

– Вообще – это ты верно сказала, а главное – так правильно.

– Пап, не смейся над Тоней! Я ее люблю.

– Я ее тоже люблю. – Свиридов наклонился и поцеловал Тоню. – А вылазку в подвальчик мы им завтра организуем …

– А что интересного было сегодня у тебя?

– Особенно интересного, пожалуй, было не так уж и много. Ездили мы с Леной сегодня на машиностроительный завод, договорились насчет изготовления станин для установки. Заехали на обратной дороге к жене одного сварщика, она ногу сломала, а там трое маленьких детей.

– Надо чем-то помочь? – встрепенулась под мышкой у Свиридова Тоня. – Давай, я съезжу? Или мы с Гришей съездим?

– Там жена и дочка Поликарпа Михеевича помогают – у них дом почти рядом, только выходит на другую улицу. С ребятишками побаловались, с женой и дочкой Михеича познакомились.

– И какая она? – это спросил Гриша.

– Жена