Макар Миронович теперь не упускал возможности поболтать с Настей. Расспросить ее об украинском житье-бытье. Каково нынче живется в суверенной? Чем народ дышит? И о личном всегда вопросы задавал. Живы ли родители? В каком классе учится дочка? Сколько гривен в месяц составляет квартплата?

Невинные, казалось бы, вопросы, но няня, он чувствовал, каждый раз напрягается. И хотя отвечает вроде складно, но взгляд все время испуганный. Будто проколоться боится. Хотя другие из обслуги, тоже украинцы, только радуются, когда хозяин с ними «за жизнь» беседует. И разливаться про свою вильну страну готовы часами, пока не заткнешь. А эту даже самые простые вопросы в тупик ставят. Например, сколько на Украине стоит в городском автобусе прокатиться. Будто и не ездит туда каждые три месяца на побывку…

Можно, конечно, было поручить Настю тому же шефу охраны, Володину. Или потребовать от «Идеальной няни», чтоб провели более тщательную проверку. Однако Кривцову нравилось разгадывать подобные, отнюдь не вселенского масштаба, загадки самостоятельно. Во-первых, просто смотреть занятно, как несчастная нянька в собственной лжи все больше запутывается. Во-вторых, тайна тем дороже, чем меньше народу в нее посвящено. Да и тренировка опять же: научишься козни маленьких людей раскрывать – сильные мира сего тоже понятнее станут…

Вот и прижал он в один прекрасный день Настену окончательно. Та как раз из очередного отпуска вернулась. Начала, как всегда, неуверенно разливаться, что дочка уже совсем взрослая и такая хозяюшка, помогала маме обои в квартире переклеивать. А Кривцов няню к ногтю. Какая, мол, дочка, какие обои – если ты в отпуск ездила не на Украину, а в Ессентуки? (Билеты сам в Настиной сумочке нашел, не побрезговал. А заодно и паспорт проверил: из него следовало, что за последние четыре года няня ни разу на Украине не была.)

Ну, Настька, конечно, расплакалась. И сквозь рыдания поведала Кривцову свою скорбную повесть. Что зовут ее на самом деле по-другому и вляпалась она, по своей глупости, по самую маковку в паршивую историю и уже сколько лет вынуждена по чужим документам жить… Но это все не со зла, просто подставили ее… А Лизочку, дочку его, она искренне, по-матерински любит, не чета иным дипломированным, с иностранными языками няням…

Макар Миронович, разумеется, возмутился. И сначала решил Настену вышвырнуть с волчьим билетом, а Позднякову прищучить, чтоб та ему неустойку выплатила. За то, что ввела в его семью откровенную мошенницу. Уже было рот открыл, чтоб велеть Анастасии собирать вещички и убираться вон. Но потом вдруг его осенило: а зачем?.. Не лучше ли все оставить как есть?.. А няню использовать? Ведь если он сделает вид, что простил ее, и оставит в своей семье, отказать она ему не сможет! Ни в чем! Что угодно проси! Тем более что есть, о чем попросить. Очень даже есть.

И в голове его быстро родился план. Что именно Настя станет главным козырем в его разводе. Пусть расскажет с красочными примерами, какая гадина его жена. Как та обижает дочь, ввела в дом любовников – текст заявления для няньки он продумает…

Настя, конечно же, заверила хозяина, что сделает все, что тот ей велит. Речь, что он написал для нее, она выучила назубок, перед камерой выступила блестяще – припечатала его супругу по всем статьям… И заверила хозяина, что и на суде, под присягой, все обвинения повторит: «Я ж перед вами кругом виновата, все, что прикажете, сделаю… Только не выгоняйте!»

Макар Миронович благосклонно кивнул. Но про себя решил: глаз с хитрюги Анастасии спускать нельзя. Слишком много та знает…

И камера видеонаблюдения засекла: Настя поздним вечером подошла к его жене… Слов было почти не разобрать, однако кое-что Кривцов расслышал: Настя жаловалась хозяйке, что у нее большие проблемы. И просила у Елены денег. Много. А взамен обещала поведать некую тайну…

Счастье, что Елена была уставшая и от няньки просто отмахнулась. Рявкнула что-то вроде: «Я деньги зарабатываю – не печатаю. А на проблемы твои мне плевать».

Макар Миронович мгновенно принял решение переходить к резервному плану и от Насти избавляться. Немедленно. Тем более что и канва, как это сделать, у него уже сложилась… Резервный план он на всякий случай составил.

«Убьет» няньку один из его охранников. Костя Климов.

Благо на Костю у Кривцова тоже информация имелась. Что приключилась у парня еще в школе любовь с одноклассницей. Эффектная, словно в кино – стихи друг другу посвящали, дня в разлуке прожить не могли. А однажды девушку нашли мертвой. У нее были перерезаны вены. Наискосок – от внешней стороны ладони до внутренней части локтя. А на ноже, который валялся рядом, оказались отпечатки Костиных пальцев.

…Парня всерьез подозревали в убийстве. Однако тому удалось оправдаться: подружка, мол, давно о красивом самоубийстве поговаривала… а что отпечатки на ноже его – так схватил неосознанно…

Однако, если няня в доме, где нынче служит охранник Климов, будет убита точно таким же способом, вопросов, кто убийца, у следствия не возникнет. Особенно если самого подозреваемого допросить не удастся – замучили того угрызения совести, с собой покончил…

Оставалась единственная задача: найти человека, кто сможет исполнить – за Костика! – эту роль.

Ну а такого, решил Кривцов, ему найдет верный адвокат. Нурлан.

Тот, правда, план хозяина не одобрил. И вообще кобениться пытался. Зачем, мол, убивать няньку, если кассета уже записана? Ну и пусть та все его жене расскажет – поздно, признание-то уже есть!

Однако Макар Миронович его и слушать не стал, сразу голос повысил: мол, приказ есть, изволь выполнять.

И Нурланчик все сделал – как ему велели.

Только в последние дни хмурый ходил. А сейчас вообще трубку не снимает.

Кривцов вышел на палубу. Вдохнул сырой осенний воздух. Вокруг расстилалось водохранилище. Совсем стемнело. Давно пора возвращаться в яхт-клуб.

Макар Миронович в очередной безнадежной попытке набрал знакомый номер. Гудки, гудки…

– Нурик, черт, где тебя носит?! – раздраженно пробормотал он.

А через секунду яхта содрогнулась от страшного удара.

* * *

После часа изнурительной борьбы с мешком Маша совершенно успокоилась. Приняла душ, кое-как высушила под маломощным феном в раздевалке волосы. Взглянула на часы: только девять. Родители ужинать сели… А ей, хоть и соскучилась она по ним ужасно, по-прежнему совсем не хочется присоединяться к семейной трапезе. Лучше пройтись. Спокойно отдышаться, прийти в себя. Еще раз все обдумать. Тем более что и дождь кончился, и фонари на городских улицах светят празднично – не то что в поместье Кривцова с его одиноким прожектором. Соскучилась она по Москве, по ее шуму, по толчее…

Маша с наслаждением вышла в холодный осенний вечер. По контрасту ли с подмосковными ветрами или просто после нагрузки ей показалось: на улице совсем тепло. Гуляй да размышляй. Вот и побрела медленно в сторону дома, четыре с хвостиком километра.

И занимал ее мысли опять Кривцов. Один и исключительно он. Заботливый отец. Удачливый бизнесмен. Лояльный к своим преданным вассалам – и безжалостный к тем, кто ему неугоден.