Ее глаза мстительно сверкнули.

И она с удовольствием произнесла:

– Значит, есть бог на свете.

А потом улыбнулась:

– В этом доме мне дадут чаю? Я хочу тебе кое-что рассказать.

* * *

…Молодость, красота и свобода. Что еще надо в жизни? Мамаша, правда, про ум вещает, но кто б квакал! Сама-то свою жизнь построила курам на смех. Сначала папаню, алкаша и дебошира, терпела. Что ни творил, сносила покорно, словно овца. Только голову руками прикрывает да умоляет: «Пожалуйста, не надо!» И дочку все наставляла: «Не зли его, Леночка!»

Хотя Ленка уже лет в семь поняла: алкаши – те трусливые. Слабого и убить могут, а сильных – боятся. Ей-то самой с отцом, бугаем, драться бесполезно, но однажды, когда он бушевать начал, она в милицию побежала – отделение у них в соседнем доме располагалось. Ну, менты и пожалели заплаканную девчушку с фингалом под глазом, приехали разбираться. И папашка мигом скис. Только что грозил, орел орлом, мебель крушил, а у ментов – чуть не в ногах валялся. А мать, ослица, потом еще и ругалась на дочку, что сор из избы выносит.

В общем, у самой ума ноль. Когда сгинул наконец папаня – нет бы свободе порадоваться! – мигом нового мужика в дом привела. А тот, хоть и непьющий, еще хлеще оказался. Иеговист или еще какой-то там хрен. Посты, молитвы, одеваться мать заставлял в одну черноту, волосы под платок прятать. А уж развлечься, с подружками винца выпить – и думать не смей, даже телевизор в комиссионку сдал.

Отчим Ленку тоже построить пытался – чтоб глаза долу, вечерами дома сидела и слушалась его беспрекословно. Но того обломать оказалось куда легче, чем родного папашу, к тому же она и постарше стала, и поумней. Даже ментов вызывать не пришлось: просто пожаловалась мамане, что иеговист к ней в комнату заявился, когда спала. И ручонки свои шаловливые под рубашку ночную запускал.

Правдоподобно вышло, мать муженька своего вообще чуть не выгнала. Кричала, что он предатель и извращенец. Потом, правда, помирились – продолжали вместе молиться да пустую пшенку по три раза на дню поедать. Но Ленку иеговист теперь за километр обходил и расцветал просто, когда она из дома исчезала.

А исчезала девочка часто: чего в родной духоте сидеть? Квартирка у них маленькая, все окна на восток, никаких, естественно, кондиционеров, и пекло почти всегда жуткое. Жили-то в Сочи.

Город свой Ленка любила – всегда, с самого детства. В других и не бывала, правда, но по телику видела: в той же Москве из деревьев одни чахлые липы с березками, и дожди вечные, холод, и купаться все ездят один месяц в году на какие-то чахлые прудики. А у них – кипарисы! Эвкалипты! Пальмы! Солнце почти всегда. Море. И нарядно как: на Курортном бульваре кругом кафешки, кинотеатры, парки… А вкусностей сколько: и кукурузу молодую продают, и чурчхелу, и сахарную вату, и соки из апельсинов прямо при тебе давят, стаканчик – всего десять копеек.

Нужно совсем глупенькой быть, чтоб жить в таком городе и в свободное время дома торчать, вышивать, там, или с книжечкой.

Впрочем, в школе тоже было довольно скучно, но ее Ленка как-то терпела. А отдушиной у нее была секция плавания, которую девочка по-настоящему обожала.

В спорт она попала случайно. Других-то ребят мамы за ручку привели, да еще и дрожали, пока просмотр шел: возьмут? Не возьмут? А Лена, когда возле дома бассейн отгрохали, сама туда заглянула. Любопытно же: снаружи как дворец смотрится, весь мрамором и плиткой отделан. А внутри, интересно, как? Боялась, правда, что вахтер не пустит, но тот только спросил: «Ты на просмотр?»

Ленка кивнула. Ну, дедуля ей и объяснил, где отбор в секцию проходит. Пока, по приказу тренера, нагибались да приседали – получалось у нее не ловчее остальных. А когда на дорожку пустили (купальник Ленка у какой-то девочки выпросила, у той запасной оказался), она сразу вперед вырвалась. Хоть и по-собачьи плавала (правильно-то кто научит?), зато быстро. Потому что в море купалась безо всякого надзора с девяти лет и заканчивала сезон только в конце октября, когда шторма начинались.

Вот и взяли ее. И даже очень быстро в перспективные записали. За технику, правда, всегда ругали, зато Ленке, в отличие от остальных, домашних девчонок, спортивной злости было не занимать. Тренер даже специально ее перед соревнованиями накручивал. Улыбнется презрительно, скажет: «Да ты последней придешь, слабачка!» – и у нее в кровь сразу гнев выделялся. А по-научному – адреналин.

Чтобы совсем в большой спорт и в сборную страны попасть, об этом речи, конечно, не шло – слишком поздно она начала тренироваться. Но за город, а потом и за край – выступала. И даже за границу несколько раз ездила, в Болгарию и в Чехословакию. Жизни чужеземной особо не повидала – только и возили, что из гостиницы в бассейн да обратно. Но даже из окна автобуса было видно: жизнь заграничная еще и поярче, чем у них в Сочи. На каждом углу кафешка, и дискотек полно, и в магазинах всякой красоты завались.

А у Ленки к красивой одежде всегда слабость была. По контрасту, наверно, с маменькой, которая с годами совсем на своей секте помешалась. Единственное черное платье могла весь год носить. И дочке если и покупала что, так самое убогое.

Вот Лена и начала потихоньку, лет с шестнадцати, о себе самостоятельно заботиться. Благо внешностью Всевышний ее не обделил, и фигурка что надо, и подать себя умела. Совсем уж вниз, чтоб в проститутки, не рисковала: мигом поставят на учет и из секции выгонят. Но поклонников себе выбирала, чтоб обязательно с какими-никакими деньгами и щедрый.

А таких в их городе – выше крыши, особенно в летний сезон. Только в бар загляни… И на симпатичных восемнадцатилетних девчонок (Ленка всегда врала, что уже совершеннолетняя) мигом стойку делают.

Немного рискованно, правда: можно и на бандита нарваться. И на мента переодетого, кто нравственность юных горожанок блюдет. А иногда, девчонки болтали, и вовсе сумасшедшие попадались, по-научному – маньяки. Но только интуиция у нее была с детства развита. И людей Ленка чувствовала. Потому всегда выбирала себе удачно: чтоб мажорчик какой-нибудь. Или инженеришка, что тринадцатую зарплату заначил и от жены в Сочи выбрался, чтоб красиво сбережения прокутить. Старые перцы тоже иногда ничего попадались. Многого им не надо, а денежкой сыплют щедро.

Бывали, конечно, и проблемы: один раз под облаву попала. В другой раз – замели, когда двадцать долларов пыталась продать, подарок очередного кавалера. Что поделаешь: за все платить приходится, и за красивую жизнь тоже. Выкрутилась – и слава богу.

Иногда только задумывалась: и как это другие девчонки влюбляться умудряются? Ночами не спят, мечтают, стишки любовные пишут? У нее ничего подобного ни разу и близко не случалось. Одни мужики нравились меньше, другие больше, но чтоб голову потерять – этого она вообще не понимала. Хотя в нее саму влюблялись. Многие. И самым настырным Макарка Кривцов оказался.

…С Макаркой они познакомились необычно – на диком пляже. Лена туда часто ходила поздней осенью, когда курортники разъезжались: чтоб безо всяких спортивных результатов поплавать вволю, да еще и купальником себя не обременять. Славное местечко – от города два шага, но народу никого. Потому что дно гадкое, на берегу – сплошной мусор да острые валуны. Но вода чистая.