мы не знаем что и кто за этим стоит. Вот например… – Ли взял фотографию. Глен заметил что пальцы у Ли подрагивают – видно перенервничал за два дня.

– Вот это – ты, а это – агент китайской разведки. И мы ему деньги передаём. Отмытые деньги! – голос Ли сорвался на фальцет, а палец, которым он для иллюстрации своей речи тыкал в фотографию, дрожал уже совершенно недвусмысленно.

– Успокойся, Ли. Всё будет хорошо. Господь не выдаст, свинья не съест. – сказал Глен, успокаивая товарища. Логика сейчас была бессильна, Глен и не пытался её использовать. Сейчас надо бы дать китайцу холодной воды, пока не пришлось хлестать его по щекам чтобы вывести из истерики. Однако Ли, похоже, успокаивался сам-собой. Смотря прямо перед собой, Ли сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, сглотнул, встал, и прошёлся по комнате. Истерического взрыва не последовало.

– Хорошо, Глен, давай так… – сказал Ли. – Ты поезжай в отпуск, а я тут буду смотреть в оба. Если что-то случится, если это действительно шантаж, то я тебе сразу позвоню.

Отпуск у Глена получился отвратительный. Волнение крепло каждый день. Молодая супруга конечно же заметила озабоченный вид Глена, но он не мог ей объяснить что случилось. В результате Джессика сама начала злиться, и конфликт между супругами грозил завалиться в неуправляемый штопор. Глен конечно же не сидел сиднем в покорном ожидании звонка от Ли. Он сам звонил китайцу каждый день, а частенько и дважды – утром и вечером. А Ли бесцветным голосом объявлял что никаких новостей нет, всё по-старому. Только в последний день Гленовского отпуска Ли ответил по-другому.

– Есть новости, Глен.

– Что случилось?! – Глен поймал себя на том что практически кричит в телефонную трубку.

– Не по телефону. – спокойно ответил Ли. – Не волнуйся, Глен, ничего страшного, но не по телефону. Приезжай. Нам надо поговорить.

В квартире Ли ничего не изменилось, только на телевизоре стоял видеомагнитофон. Истощённый длительными волнениями Глен, наверное, и не заметил бы его вовсе, но видеомагнитофон был дорогой игрушкой – как и любая электроника, недавно ставшая доступной для покупателя. Такая роскошь в глаза бросается сразу.

– Устраивайся поудобнее, Глен, – сказал Ли, указывая на кресло перед телевизором. – На этот раз нам надо поговорить … хмм.. действительно серьёзно.

– Куда уж серьёзнее. – мрачно ответил Глен. Его удивляло и даже пожалуй немного настораживало необычное спокойствие его компаньона, плохо вязавшееся с истеричностью прошлого разговора. Может быть, Ли узнал что никакого шантажа и не было? Хотя… если были фотографии, то конечно есть и шантаж.

Ли подошёл к телевизору и включил его. По экрану пошла серая рябь. Ли нажал кнопку и на видеомагнитофоне, потом вернулся к креслу по другую сторону журнального столика от Глена. Видеомагнитофон зажёг зелёный светодиодик, и заурчал своей миниатюрной механикой, очевидно готовясь начать воспроизведение. Рябь на экране телевизора сменила чернота, потом появилась картинка. Глен и Ли сидят практически там же где и сейчас, только на столике между ними – пачка фотографий, а на экране телевизора – кадры новостей о катастрофе. Глен машинально повернул голову, оценивая где могла находиться камера. Ну конечно – вон в том шкафу, съёмка очевидно велась просто через приоткрытую дверцу. А на экране Ли потрясал пачкой фотографий перед лицом Глена.

– Вот это – ты, а это – агент китайской разведки. И мы ему деньги передаём. Отмытые деньги!

– Успокойся, Ли. Всё будет хорошо. Господь не выдаст, свинья не съест.

Всё. Эпизод закончился – экран телевизора снова заполнила чернота.

– Это действительно был агент китайской разведки? – бесцветным голосом спросил Глен. Не то чтобы ему это было сильно интересно – теперь всё было уже неважно. Мир Глена разрушился.

– Думаю, да. – ответил Ли. Мог бы и не отвечать – и так ясно, что кто-то к разведке причастный.

– А что если я тебя, сволочь желтомордая, сейчас застрелю, а потом застрелюсь сам? – спросил Глен. Он блефовал – не было у него с собой пистолета, да и слова такие надо говорить порешительнее, похищнее, особенно если хочешь чтобы их восприняли всерьёз. А сил на это у Глена не было. Ни на что не было.

– Глен, пожалуйста не волнуйся. Ничего необратимого не произошло. Нет никаких поводов для беспокойства. – ответил Ли совершенно буднично.

– Или, например, – продолжил мысль Глен. – сейчас возьму тебя за шкирятник, и отведу в Бюро.

– А что это изменит? – похоже, Ли испугался контрразведки не больше чем перспективы расстрела на месте. – Чем это улучшит твоё положение? Ты знал, что ты передаёшь грязные, незаконно обналиченные деньги агенту китайской разведки. Знал ты об этом давно – с самой даты крушения того несчастного самолёта. И не доложил. Ведь не доложил? Это – преступление, дорогой мой Глен. Твоя карьера в ФБР будет закончена, закончена позорно. Подумай о своих родителях, подумай о Джессике и будущих детях. Подумай о себе наконец. Зачем же ломать себе карьеру и всю жизнь?

– Моя карьера и так сломана, зато тебя, гада, посадят лет на двадцать. – устало ответил Глен.

–Глен, я ведь даже не кадровый разведчик. Я просто патриот своей страны, меня просили помочь – и я помогаю. Таких как я в Америке десятки тысяч. Что изменится от того что я попаду в тюрьму? Моей стране просто надо окрепнуть, Глен. Окрепнуть, чтобы сбросить коммунизм.

«Ну да, дружок, если ты и не профессиональный разведчик, то профессионалы тебя хорошо поднатаскали,» – отрешённо подумал Глен, совсем недавно изучавший принципы вербовки. – «Сначала кнут – компромат, а потом – пряник, что-то чтобы эго потешить, и совесть успокоить. Ишь, борец с коммунизмом нашёлся»

– Тебя не попросят делать ничего, что принесёт вред Соединённым Штатам, Глен, и все твои услуги будут щедро вознаграждаться…

Из предложенных мест службы Глен выбрал захолустный Солт-Лейк-Сити. Коллеги выбор поняли, и одобрили – в маленьких, но быстро растущих городах легче продвигаться по службе, да и супруге Джессике полегче будет – её родители живут поблизости, и университет в Солт-Лейк-Сити очень хороший. Однако Глен выбрал Солт-Лейк-Сити совсем по другой причине – там не было китайского консульства. Где консульство – там и резидентура, где резидентура – там и контрразведывательные операции ФБР. Там и сведения о таких операциях в головах Специальных Агентов, и интерес разведки к этим головам. А в Солт-Лейк-Сити Глен делался китайцам совершенно неинтересен – как человек, утративший разведывательные возможности. Глен очень надеялся, что его оставят в покое. Более, того, для себя Глен решил, что если китайцы проявятся, он ответит решительным отказом – карьера в ФБР не стоит того,