Сын старшего брата Саары поступил в университет, и Саара с Ваномо решили отправиться на посвященный этому событию семейный праздник. Но мне удалось уговорить Саару до этого отпустить Ваномо со мной на сутки в Хевосенперсет, с тем чтобы я привезла ее домой на следующий день к вечеру. Я немного нервничала, впервые оставшись вдвоем со сводной сестрой. Ночь накануне я проспала в ее детской на полу. Родители Саары уговаривали меня лечь в гостиной на диване, но я хотела спать в одной комнате с Ваномо.

Во дворе школы «ягуар» привлек всеобщее внимание. Ваномо с гордостью уселась впереди. К счастью, Юрий не видел, по каким разбитым проселочным дорогам приходилось ездить его красавцу. Перед возвращением машины владельцу надо будет тщательно ее помыть.

Необходимые продукты я купила накануне вечером, Майя обещала прибраться в домике и испечь карельских пирожков. Я научила ее включать сигнализацию, для ее мужа Матти это было бы слишком сложно.

Чтобы Ваномо не заскучала, мы собирались посмотреть животных на ферме у Хаккарайненов, поплавать на лодке и сходить в сауну. Ваномо захотела увидеть могилу Фриды; растущий на ней розовый куст, наверное, уже дал бутоны. Приехав, мы переменили нарядную одежду, я переложила пистолет из сумки в карман штанов, хотя тяжелая сталь больно била по ноге.

Я не последовала совету Майка Вирту и не стала звонить Кейо Куркимяки. Чем больше я думала о нем, тем лучше понимала, что вообще не хочу его видеть. Никогда. При этом внутренний голос ворчал: почему я так ненавижу этого человека и в то же время стремлюсь к общению с другой его дочерью? Не найдя ответа, я велела голосу замолчать.

Глядя на Ваномо, я словно возвращалась в свое детство. Она обрадовалась первоцветам вдоль дорожки, стряхнула росу с молодых листьев сирени, удивленно спросила, почему соловей выводит такие короткие трели, и, глядя на цветущие кустики земляники, предположила, что будет хороший урожай. Наверное, родные Ваномо имели те же представления о природе и устройстве мира, что и дядя Яри, хотя на моей памяти он нечасто упоминал о Боге. О другой возможной причине нашего сходства я старалась не думать.

— О боже, эта малышка — просто вылитая ты в детстве! — воскликнула Майя, когда мы пришли в гости к Хаккарайненам. — Только, пожалуй, еще больше похожа на Кейо!

Опомнившись, она поспешно закрыла ладонями рот и обняла Ваномо. Затем девочка отправилась играть с собакой, и та весело прыгала вокруг, словно знала малышку всю свою жизнь.

Когда Матти отвел ребенка смотреть лошадей, Майя поинтересовалась, знает ли Ваномо о своем происхождении. Она считала, что ребенку о таком знать вообще не полагается. Но Ваномо не видела ничего неестественного в том, что ее отец где-то далеко, да и меня обычно нет рядом. Так же, наверное, и я когда-то думала о своей ушедшей на небеса матери.

Если бы Майк Вирту снова спросил, когда я последний раз была счастлива, я ответила бы, что в Хевосенперсете с Ваномо. Мы парились в сауне, плавали в прохладной воде озера, жарили на костре колбаски, разогрели карельские пирожки Майи и съели их, запив лимонадом, который Ваномо подарили на школьном празднике. Я показала ей дерево, на которое часто залезала Фрида, и поставила в магнитофон кассету с записью дядиной любимой группы «АББА». А Ваномо учила меня заплетать ей французскую косичку.

— У тебя всегда была короткая стрижка?

— Да, так, на мой взгляд, гораздо удобнее. Но если ты хочешь поиграть в парикмахера, могу прикрепить накладную косу.

Внезапно мне вспомнилось, как в доме Паскевича я изображала Сьюзи, белокурую красотку с лассо. Тогда он не признал личного телохранителя Аниты Нуутинен, надеюсь, и потом не узнает во мне девицу, которую Юрий представил своей подружкой во время нашей последней встречи. Скорее всего, еще примется насмехаться над сыном, увидев, что он не привел на свадьбу Сюрьянена свою девушку.

Мы не заводили будильник, Ваномо радовалась, что можно спать допоздна и не надо идти доить корову. Дома ее часто звали утром помогать с дойкой. Я пошла мыть после завтрака посуду, а Ваномо сказала, что хочет набрать букет на могилу Фриды.

— Я поставлю его в банку, чтобы сразу не завял. Как ты думаешь, Фриде понравились бы лесные цветы?

Закончив с посудой, я вышла во двор. По опушке леса в нашу сторону шел мужчина — наверное, Матти Хаккарайнен. Он был уже рядом с ничего не подозревающей Ваномо, которая продолжала собирать цветы. И тут я поняла, что ошиблась. Мужчина был гораздо выше Матти, примерно с меня ростом. На голове у него была шерстяная шапочка, что в такую теплую погоду казалось довольно странным. Он шагал, странно подпрыгивая и спотыкаясь, словно шел по лесу первый раз в жизни. А когда он повернулся ко мне, я узнала его.

Кейо Куркимяки вернулся на место преступления.

Первой реакцией было броситься к Ваномо. Но затем я тихо отступила обратно в дом и вытащила пистолет. Взглянула, заряжен ли он. Сунула его в карман куртки и на всякий случай взяла с кухонной полки нож. Сердце стучало так, что, казалось, готово выскочить из груди, но голова оставалась холодной. Я направилась к Ваномо. Кейо стоял между нами.

Хевосенперсет — небольшой узкий полуостров, а заботливый Матти Хаккарайнен вычистил весь бурелом и сухостой. Я не могла ни спрятаться, ни незаметно обойти Кейо. При виде незнакомого мужчины Ваномо поднялась с корточек и попятилась к розовому кусту на могиле Фриды. Кейо направился за ней, я ускорила шаг.

— Хилья, как же ты выросла!

Я и раньше слышала в телефонной трубке этот странный шипящий голос. Он постарался смягчить тон, обращаясь к девочке.

— Я не Хилья, я — Ваномо! А ты кто?

На лице у ребенка был страх. Она не знала этого человека, но чем-то его лицо показалось ей странным и опасным. Это было лицо человека с измененной психикой, которого долгие годы лечили тяжелыми препаратами и держали взаперти, но, разумеется, маленькой девочке было трудно понять такие вещи.

— Ты очень похожа на Хилью. Мне сказали, что Хилья живет здесь с Яри, своим дядей.

— Но Яри уже давно умер, — горестно ответила Ваномо.

— Умер? Когда? Мне тоже приснилось, что он умер, но я думал, это только сон. А это и на самом деле случилось…

Он остановился, я сделала несколько шагов по направлению к нему. Услышав шум, мужчина повернулся ко мне.

Всю жизнь я представляла его зверем с горящими глазами, и этот образ не уходил даже под глубоким гипнозом в кабинете психотерапевта в Нью-Йорке. Но в этих глазах не было пламени. Вообще ничего не было. Они с удивлением, но без малейшей искры узнавания смотрели на меня из-под толстых стекол очков. Кейо снова сделал несколько шагов к Ваномо, она закричала от страха.

— Ваномо, иди в дом! — скомандовала я.

Но как только она попыталась отойти, он схватил ее за руку.

— И почему это я не могу увидеться со своей дочерью? Я не видел ее много лет!

Он схватил девочку в объятия, она заплакала. Голова ребенка склонилась мужчине на грудь, стрелять было слишком опасно. Но я все равно достала пистолет.