– Она вспомнила, где мы встречались, – спокойно произнес он.

– Именно, – подтвердил Джордж. – Можно мне присесть, Кэро? Я привык чувствовать себя здесь как дома.

– Да, пожалуйста.

Все сели. Когда напряженная тишина стала невыносимой, Джордж вдруг спросил:

– Где, черт возьми, Физерс?

– Он серьезно болен, – твердо сказала Кэро. – У него пневмония, и вряд ли он поправится. Долгое время Физерс не приходил в сознание. Ты можешь попрощаться с ним, если он захочет тебя видеть.

Какое-то мгновение Джордж выглядел совершенно потерянным, но быстро взял себя в руки и, хмурясь, произнес:

– Жаль. Однако он прожил хорошую жизнь.

Кэролайн не ответила, и они продолжали молчать, пока Генри не доложил о прибытии графини. Она вошла со своей обычной улыбкой, на каждом шагу опираясь на трость.

Все встали. Кэролайн присела в реверансе, а Лукас склонился в поклоне. Леди Джермейн остановилась, увидев его, и ее синие глаза сузились.

– А вас, сэр, я бы не желала видеть здесь.

– Простите, ваше сиятельство. – Кэролайн без промедления бросилась в бой. – Я не хочу показаться грубой, но мой муж хозяин в этом доме. Если вы не соблаговолите считаться с этим фактом, мне придется попросить вас уйти.

Графиня поморщилась, не в силах скрыть удивление.

– Что вы сказали?

– К чему эти увертки, – выходя вперед, произнес Лукас. – Что касается меня, я готов принести извинения. Кэролайн, графиня хочет сказать что-то важное, и вы должны ее выслушать.

– Что бы она ни хотела сообщить мне, она должна сказать это и вам тоже.

– Если вы на этом настаиваете, – нетерпеливо проговорил Джордж, – тогда пусть так и будет. Позвольте мне начать первому: твой муж, дорогая моя сестра, конокрад. Леди Джермейн вспомнила, где она его видела. Она опознала его в том мужчине, которого арестовал констебль за кражу одной из ее лошадей.

– И что из этого? – парировала Кэролайн.

– Как? Значит, вы, милочка, даже не отрицаете? – удивилась Пруденс.

– А почему я должна отрицать?

– Дэвина могли повесить за подобное преступление, Кэро, – хмуро произнес Джордж.

– Нет, если леди Джермейн прекратит это дело.

– Это еще почему? – возмутилась Пруденс.

– Он не вор. Просто он однажды совершил ошибку, – возразила Кэролайн, не сводя глаз с графини. – Он даже не крал эту лошадь. Лукас взял на себя чужую вину. И вы готовы настаивать, чтобы человека за это повесили?

– Подожди, Кэро, – нетерпеливо перебил Джордж. – Он заводила в воровской шайке. Может, он планировал ограбить Фаллингейт?

Джордж встал и начал ходить взад и вперед по комнате, заложив руки за спину.

– Дэвин, вы планировали ограбление Фаллингейта?

Кэролайн повернулась к Лукасу, уверенная, что он станет отрицать, но когда она увидела его виноватый вид, ее сердце упало.

– Видишь, Кэро, он не отрицает. Бедная Мышка, до чего же ты наивна.

Лукас встретил взгляд Кэролайн. Она видела его раскаяние и от всей души сочувствовала мужу. Если он и был вором, то по крайней мере совестливым! Это первое, что она отметила в нем, – совесть и характер. Разумеется, он собирался ограбить Фаллингейт. Он был бы дураком, если бы не сделал этого! Но когда они встретились, все переменилось. Как она могла на него обижаться?

– Мне все равно, даже если мой муж собирался украсть колье с моей шеи. Я люблю его, Джордж, и ты не заставишь меня его прогнать.

– Как вы узнали о моих планах? – спросил Лукас, сжимая ее руку.

– Мистер Фиггенботтем оказался очень словоохотливым, – с довольной ухмылкой сообщил Джордж.

– Вам рассказал Смайли? – удивился Лукас. – Но как он вас нашел?

– Слуги леди Джермейн схватили его, когда он вынюхивал что-то, бродя вокруг поместья. Я приехал по ее просьбе и сам учинил допрос. Выпив бутылку виски, он разговорился. Все допытывался, есть ли у меня сестра в подходящем для брака возрасте. Кое у кого явно плохо с мозгами.

Лукас хмыкнул. Черт с ним, с этим Фиггенботтемом… Маленький злобный коротышка!

– Я бы хорошо подумала, бедное дитя, прежде чем защищать вора, который во всем признался, – сказала графиня, поворачиваясь к Кэролайн. Строгость ее аристократического облика, казалось, придавала словам особый вес. – Вы не должны забывать о чести своего рода. Забудьте о любви, дитя мое, поверьте, это не главное. Ваш род продолжится. – Графиня взглянула на Джорджа. – И фамилия Уэйнрайт будет переходить от поколения к поколению…

– Простите, графиня, но теперь я ношу имя Дэвин, – твердо сказала Кэролайн.

– Не будьте глупой. Мне больно видеть, как вы не дорожите своей репутацией. Она висит на волоске.

– Как? Разве я уже не все сделала, чтобы погубить ее, леди Джермейн? – спросила Кэрол. – Как я могу теперь отступить?

– Есть много способов уладить недоразумение вроде этого. Вы должны думать о завещании отца, дитя мое, больше, чем думаете о желании своего сердца. Помните, кузен вашей матушки был лордом его величества. Вы должны принести эту жертву ради великой цели – чести семьи.

– Что вы можете знать о самопожертвовании, Лидия? – Кэролайн бросила графине открытый вызов, называя по имени.

В комнате воцарилась мертвая тишина, пожилая леди приподняла тяжелые веки и махнула рукой.

– Оставьте нас. Я должна поговорить с этой упрямицей наедине.

Пруденс первая поспешила к дверям, с гордым видом придерживая свою тяжелую грудь.

– Я подожду в карете. Ничто не заставит меня оставаться в одном доме с этим… этим… конокрадом. Пойдемте, мистер Уэйнрайт.

– Мы подождем вас, леди Джермейн, – сказал Джордж, – и потом проводим в Джермейн-Хаус.

Они покинули комнату первыми, Лукас последовал за ними, взглянув на Кэролайн, словно хотел сказать, что все будет хорошо. Она кивнула, и он закрыл за собой дверь.

– Я хочу рассказать вам одну историю, Кэролайн, – сказала графиня. – Позвольте мне присесть?

– Конечно, ваше сиятельство, – виновато отозвалась та. – Простите мою невнимательность. Но вы задели больную тему.

– Это более чем очевидно, моя дорогая. – Графиня величественно опустилась на софу, Кэролайн присела рядом с ней. Положив обе руки на набалдашник трости и уперев ее в пол, графиня устремила взгляд в никуда. – Когда-то, давным-давно, – начала она, – у меня было два красивых сына. Младшего, очаровательного ребенка, звали Торнтон. Старший, Бэзил, был наследником титула, четвертым графом Джермейн. Естественно, мы в основном занимались Бэзилом, старались воспитать в нем чувство ответственности, присущее старшему сыну. И надо сказать, он не разочаровал нас, по крайней мере пока он не привел в дом женщину, которую представил как свою жену.