Оставаясь вдвоем с Метой, а это теперь случалось намного чаще, они каждый раз обсуждали, когда и как им уйти от Моргана к своим. Да, теперь они так и говорили – уйти, а не удрать. Ведь сделать это на родной планете было проще простого.

Иногда во время боевых операций они просто укатывали на бронемобиле в лес или уплывали на быстроходном глиссере в море под видом лихого штурма очередного скопления злобных мутантов. А в действительности Язон и Мета наоборот выбирали местечко потише – уж они-то хорошо знали, как это делается! – и там подолгу обсуждали дальнейшие планы, привлекая к дискуссиям Керка, Реса, Наксу или Арчи. Друзей они вызывали исключительно по пси-связи, и точно знали, что эти беседы Морганом не перехватываются.

Некоторые горячие головы среди пиррян, особенно молодых, требовали, конечно, немедленного возвращения Язона и Меты в Открытый. А они бы и не против, но оставалась одна маленькая загвоздка: пока сидишь в стане врага, можно худо-бедно регулировать действия флибустьеров, во всяком случае, вовремя предупреждать своих о самых последних коварных замыслах оккупантов. А стоит Язону и Мете бросить капитана Генри Моргана, исчезнуть с глаз его – и все станет по-другому. Да, разумеется, сами они прекратят балансировать на острие ножа, им уже не станет грозить внезапный провал и страшная смерть от острых клинков озверевших флибустьеров. Зато процесс будет пущен на самотек, и кто ж его знает, чем все кончится. Пиратов не только много, но они еще и злее любой пиррянской твари, а Морган не только зол, но еще и умен необычайно, во всяком случае, хитер.

И было решено держаться на положении шпионов до последнего, то есть до начала тех самых широкомасштабных военных действий. А уж под несмолкающий грохот канонады, среди пылающих джунглей, рассыпающихся в песок скал и закипающего моря потеряться недолго. Морган не сразу и поймет, что они ушли, а не погибли, а когда поймет, будет уже неважно, потому что поздно. Война перейдет в последнюю стадию – стадию открытого противостояния двух сил: той, что останется к этому часу от флибустьеров и – всего населения Пирра, разумного и неразумного. А что, если удастся вступить во временный союз со зверьем? И даже еще более дерзкая мысль мелькнула у Язона: ведь именно в такой ситуации временный союз может стать постоянным. Неужели это и есть путь к долгожданному миру между бывшими врагами – человеком и природой Пирра?..

А однажды Мета попросила его:

– Слушай, я тут видела, как меня снимали сегодня, возможно, крупным планом. А мне кажется, я не лучшим образом выглядела: и причесаться забыла, и лицо все было перепачкано, и вообще, если честно, стреляла не очень метко. Так что, если можно, ты попроси своих хроникеров вырезать этот кусок, когда они фильм начнут монтировать.

Язон посмотрел на нее несколько странно и ответил после изрядной паузы:

– Хорошо. Когда действительно фильм монтировать начнут, я лично проконтролирую, чтобы этих кадров там не было.

– А что, – по-своему истолковала Мета его замешательство, – фильм вообще делать не будут? Никому он не нужен, что ли?

– Да нет, конечно, нужен. Мы еще все вместе будем потом смотреть его и детям показывать, – Язон справился с внезапной нерешительностью и теперь говорил бодро и весело. – Но прежде мы с тобою вдвоем просмотрим все, что снято, и сами выберем лучшие кадры для друзей и потомков.

– Да брось ты, – сказала Мета, – некогда мне всякой ерундой заниматься.

И разговор увял сам собою, а Язон потом долго раздумывал, почему же не рискнул сказать Мете правду. Побоялся, наверно, неадекватной реакции – все-таки амазонка его только что из боя вернулась, не остыла еще, могла по инерции и стрельбу начать.

Он рассказал ей правду чуть позже. Вдруг понял, что дальше тянуть невозможно. В конце концов, что за тайна такая? Ну, игрок он, ну, есть у него свои хитрые приметы, суеверия… А Мета – это же самый близкий человек, не может она ничему помешать, разве что наоборот – поможет. Остальным – не обязательно. Но она пусть знает все.

И разговор строился так.

– Слушай, – сказала Мета, вытирая пот со лба и тут же замолкая измождено.

Она автоматическим движением проверила наполненность магазина и погладила ствол пистолета, еще горячий и, казалось, дымящийся после отчаянной пальбы. Они отбились от стаи рогоносов, прорвались к бронемобилю, забрались внутрь и лежали теперь на разложенных сиденьях, давая себе короткую но полноценную передышку.

– Слушай, – повторила Мета, – а как ты думаешь, кто все-таки победит на этот раз? Люди или Пирр?

– Флибустьеры или Пирр? – переспросил Язон, как бы невзначай поправляя Мету, дескать пираты – не совсем люди. – Как я думаю?

Переспросил и замолчал. Он явно тянул с ответом.

– Ты, что ли, не хочешь со мною говорить, – по-детски обиженно спросила Мета.

– Хочу, – сказал Язон. – Даже очень. Ты только приготовься. Я сейчас сообщу кое-что новое для тебя. Видишь ли, мне не надо думать на эту тему, я уже давно все обдумал, просчитал и сделал свою ставку, поэтому проиграть теперь просто нельзя. На этот поединок «Мир Смерти – Флибустьеры» у меня поставлено все: деньги, репутация, благополучие, жизнь, наверно, даже твоя любовь. И я сделал свой выбор однозначно: победить должен Пирр. Конечно, теоретически могут одержать верх и флибустьеры, такой вариант у нас был предусмотрен, и никто его в принципе не боится. Старина Керк сообразит, как себя вести в этом случае. Но именно, что Керк и будет соображать, потому как меня к этом случае уже не будет. Я или не допущу победы Моргана, или погибну.

– Что ты такое говоришь, Язон? – Мета смотрела на него в полнейшем недоумении. – Я ничего не понимаю!

– Сейчас поймешь.

И он уже начал было объяснять ей самое главное, когда разговор был прерван внезапным и из ряда вон выходящим событием.

Примостившийся на броне недобитый рогонос вот уже минуты полторы методично долбил своим мерзким клювом в триплекс. Язон уделял этому процессу не больше внимания, чем монотонному тиканью какого-нибудь прибора. Но Мета вдруг перестала слушать мужа, все ее внимание сосредоточилось на единственной твари по ту сторону толстой стенки. И за каких-нибудь полсекунды до победы немыслимого клюва над прочнейшим из известных науке прозрачных материалов, пиррянка приняла единственно правильное решение: распахнула верхний люк и, веерным огнем отбросив остальных ринувшихся на нее зверюг, успела прицельным выстрелом снять с брони наглого рогоноса. Однако триплекс оказался поврежден уже слишком сильно. И Язон, не решаясь стрелять внутри бронемобиля, наблюдал, словно в кошмаре, как сразу три чудовищных клюва, превращая в мелкое крошево считавшееся непробиваемым окошко, всунулись внутрь. И тогда в автомате сработала металлическая заслонка, ее острый край срезал боевые отростки атакующих животных и брешь была закрыта.

А Мета дала еще несколько залпов, необходимых для собственного прикрытия, и благополучно скользнула обратно в машину, не впустив внутрь ни одной твари.