– Да нет никаких намеков, Леонид Петрович! И всё-таки… Вы же обещали оплатить работу, я председателем на общественных началах восемь месяцев… Всё за свой счет делали, рекламу давали… Я в долгах весь.

– Ну. Потерпи. Решим чего-нибудь. Всё, извини, старик, время вышло.

Игорь поднялся, потоптался и в каком-то отчаянном порыве попросил:

– Леонид Петрович, тогда… Дайте в долг, пожалуйста, десять тысяч рублей. Я сразу верну, как получу за общество…

– Да ты охренел, что ли, Дементьев?! У начальства в долг просить! Совсем нюх потеряли. Всё, свободен.

Игорь побрёл к двери.

* * *

Серая масса медленно поднималась по лестнице ко входу на Василеостровскую станцию метро. На усталых лицах отпечаталось овечье равнодушие. Вездесущие старухи с острыми стальными локтями тащили загруженные донельзя тележки на колёсах, тихо ругаясь и нещадно переезжая неубранные ноги.

Солнечный лучик прорвался на миг сквозь низкие тучи, испугался увиденного и юркнул назад.

У тяжелых, грозящих ушибом стеклянных дверей небритый брюнет в кожаной куртке что-то втолковывал девушке в хиджабе с заплаканным лицом. От этой пары тянуло чем-то зловещим, и толпа инстинктивно обтекала их, даже не пытаясь толкаться.

Игорь нащупал в кармане пожухлой курточки последний жетон, сунул в щель и повернул алюминиевый рычаг турникета.

Скрипящий эскалатор тащил вниз бесконечное людское стадо. Резиновая лента нервически дёргалась и опережала, постоянно заставляя перекладывать уезжающую вперед руку.

Когда-то, в детстве, Игоря очень волновала эта непонятная неисправность. Казалось, что лента храбро, как разведчица, стремится вниз, в преисподнюю, и тащит за собой неторопливые трусоватые ступени эскалатора.

А ещё в детстве был папка. Большой, громкий и смеющийся. Потом он проработал год на ликвидации аварии в Чернобыле и вернулся совсем другим – высохшим, с погасшими глазами. И умер в девяностом году…

Потная, воняющая чесноком толпа облепила Игоря и занесла в вагон. Он обхватил кончиками пальцев стойку и терпеливо переносил толчки продирающихся вглубь пенсионерок. Глазами пробежал по заголовкам шелестящих в руках пассажиров газет: «Химическая атака в Сирии: кому выгодно?», «Президент спасает заблудившегося кита!»… и запнулся взглядом за девушку в хиджабе.

Юное бледное лицо несло печать какого-то огромного, невозможного в её возрасте горя. Черноглазка шевелила губами, постоянно повторяя какую-то фразу, будто заучивала стихи к школьному утреннику. Нелепое черное пальто неестественно топорщилось, искажая стройную фигурку.

Игорь вдруг почувствовал себя неуютно и начал продираться к дальней двери, хотя и не собирался выходить на следующей остановке.

Высокий, наверное, двухметровый блондин в нездешнем серебристом плаще кивнул и поменялся с Игорем местами. Пахнуло дорогой туалетной водой. Дементьев почувствовал к себе странное внимание со стороны блондина и поднял взгляд. Незнакомец смотрел на него пронзительно синими глазами, слегка улыбался и кивал безукоризненной прической.

«Пидар», – брезгливо подумал Игорь и попытался протиснуться дальше. Поезд резко сбросил скорость, тела качнулись в такт. Зашипели двери, равнодушный механический голос сообщил: «Гостиный двор. Следующая станция – Маяковская».

Толпа устремилась к дверям.

Там, где стояла девушка в хиджабе, раздался хлопок. Ослепительная вспышка заполнила пространство, выжигая глаза.

Грохот взрыва перекрыл хруст крошащегося стекла и визг разлетающихся металлических шариков. Резкая вонь горящей взрывчатки смешалась с теплым запахом разорванных внутренностей.

Падая навзничь, Игорь с удивлением видел, как огненная волна аккуратно огибает стоящего над ним блондина…

* * *

Телевизор в кафе без конца передавал кадры с места катастрофы: задымленный перрон метро, усыпанный осколками стекла и чадящими обломками, заляпанный жирными чёрными пятнами… Колонны продирающихся по Невскому машин «скорой помощи», обгоревшие полуголые люди, сидящие прямо на мокром асфальте…

Игорь глотнул виски, закашлялся, и спросил у блондина:

– И всё-таки, что всё это значит? Кто вы такой?

Незнакомец ослепительно улыбнулся и заговорил. В его речи было что-то неправильно-механическое, будто он при разговоре пользовался не самым удачным интернет-переводчиком:

– Можете называть меня Корректором. Вы пришли в себя? В состоянии воспринимать информацию или понадобится ещё одна порция алкоголя?

– Мне пока хватит. Могу захмелеть с отвычки. А это всё – не сон?

– Увы, это всё самая настоящая реальность. И взрыв, и ваше спасение. Видите ли, я хочу, чтобы вы выполнили одно значительное… так скажем, выполнили миссию. Исходя из характерных для вашего типа людей нравственных принципов, можно предположить, что спасение жизни вы должны посчитать достаточно серьезной услугой с моей стороны. И, соответственно, теперь обязаны ответить на мою просьбу. Я правильно формулирую?

– Если брать ваши слова по отдельности, то вроде всё понятно. Но вместе какая-то хрень получается, уж простите мне грубость. Никак врубиться не могу.

– Ну, неудивительно, вы ещё испытываете последствия стресса, Игорь. Вы ведь погибли там, в вагоне метро. Перелом основания черепа, множественные ранения внутренних органов, ожог семьдесят процентов… Шансов выжить – ноль. Именно то, что мне нужно.

Дементьев шарахнул кулаком по столу. Многолетняя академическая шелуха слетела, и он заговорил так, как разговаривали друзья по лиговскому двору в конце девяностых.

– Слушай, коллектор, или кто ты там… Говори, блядь, толком. Если я погиб – почему я сижу здесь, целёхонький, а не там (он ткнул пальцем в телеэкран) в черном мешке, по кускам собранный, в морг еду?

– Хорошо, я постараюсь упростить. Разъяснение – самое трудное в моём деле. Я – часть иного состояния разума. Опережающего ваш даже не на миллионы лет – просто нет доступных вашему пониманию единиц измерения времени, энергии и пространства, чтобы отразить эту разницу. В моих силах изменять события. По другому пути направлять временной поток. Я посещаю разумные цивилизации. Отбираю среднестатистического представителя. Дожидаюсь возможности сделать его моим должником и после этого требую отдачи долга. Так понятнее?

– То есть, это ты устроил теракт? Сволочь…

Игорь вскочил, схватил со стола вилку, чтобы воткнуть в самодовольную морду блондина, но непонятным образом оказался снова на стуле, без вилки и без сил.

– Успокойтесь, Дементьев. Взрыв состоялся именно тогда и там, где должен был. У этой девочки отец и мать погибли при штурме Грозного, а месяц назад мужа полицейские пристрелили в Махачкале. Так что в любом случае…

– Если ты такой всесильный, почему не остановил?

– А смысл? Я не собираюсь вмешиваться в мелкие неприятности. Я здесь для радикального решения. Дело в том, что у меня с моим… Как бы это сказать, чтобы понятнее… наставником, научным руководителем? Да! У меня с моим наставником произошел небольшой спор по поводу роли отдельных личностей в истории разумных цивилизаций. И я решил, говоря понятным вам языком, провести социологический эксперимент. Чтобы собрать материал для продолжения дискуссии с моим наставником. На девяноста девяти планетах я уже провел подобные мероприятия, осталась только Земля, сотая и последняя. Совершенно достаточная выборка, я считаю. Так вот, я предоставлю вам одну возможность. Исключительную, с вашей точки зрения. Вы меня слушаете?