Гоша посмотрел на Петровича.

— Петрович, там что, в натуре мужики работают?

— В натуре.

— Ну и мужики пошли… Что, другой работы нет?! Я бы туда и за миллион долларов не пошел. Да чтобы мне баба деньги платила за секс!

Я посмотрела на Гошу и улыбнулась.

— Никогда не говори «никогда». В мою фирму очень тяжело устроиться. Конкурс двадцать человек на место, и отбор очень строгий.

— Петрович, смотри, как она лихо бордель в предприятие по бытовому обслуживанию посетителей переименовала, — чему-то обрадовался Гоша.

При этом он сильно покраснел, и у меня было такое ощущение, что еще немного — и он просто взорвется от возмущения, ну просто разлетится с треском на мелкие части, и все.

— У меня гарем, — сказала как отрезала я.

— Ага. Она баба умная. Не подкопаешься. — Гоша открыл рот и, по всей вероятности, совершенно не знал, что ему делать, то ли ухмыляться, то ли возмущаться. — Это ж надо придумать такое… Гарем… Она или восточных книг начиталась, или фильмов каких насмотрелась.

Петрович рассмеялся и пристально посмотрел мне в лицо.

— Уважаемая Светлана, боюсь, что твой бизнес на территории нашего города закончился. Ты должна знать, что на чужой территории никто не может рубить бабки без риска. Ты баба рисковая, но жадная. Лучше бы ты сидела в своей Москве, жила скромно и скидывалась на пару гамбургеров вместе с какой-нибудь подружкой.

— Я никогда не скидывалась на гамбургеры.

— Это я образно говорю.

— А я образно отвечаю. Да и подруги у меня нет… Она умерла.

— Это не имеет значения. Хотя жаль. Тебе некому будет писать письма из тюрьмы. Если только маме. Сегодня же мы сдаем тебя ментам. Фотки предъявим. Мы будем надеяться, что правосудие обязательно восторжествует и тебя накажут по заслугам.

— Что вы от меня хотите? — наконец-то врубилась я. — Денег?

— Нет, — замотал головой Петрович и вновь закурил трубку.

— А что?

Петрович нахмурился и заговорил серьезно и жестко:

— Послушай, ты, эдакая укротительница мужчин и ярая защитница одиноких женщин! Даю тебе ровно двадцать четыре часа, чтобы ты успела убраться из нашего города. Сейчас придет нотариус и даст тебе на подпись уже подготовленные документы. По этим документам ты переписываешь весь дом вместе со всем своим имуществом на меня, в вечное, пожизненное пользование. Берешь своего психа слугу и свои бабьи манатки, садишься в свой кабриолет и катишь в свою Москву. В противном случае я прямо сейчас вызываю наряд и отдаю тебя на расправу как ментам, так и родственникам покойного. Его родственники очень влиятельные люди, и они не пожалеют никаких денег, чтобы упечь тебя на зону, а по возможности отправить на тот свет.

— Но почему?

— Никаких вопросов и никаких ответов.

В этот момент в комнату вошел седой мужчина с черной папкой в руках. Сев рядом со мной, он раскрыл ее и протянул мне ручку.

— Я нотариус Соловьев. Перед вами дарственная. По ней вы совершенно безвозмездно передаете свой особняк вместе с находящимся в нем имуществом в полное распоряжение гражданину Кубрикову Александру Петровичу. При заключении этой сделки вы находитесь в здравом уме и твердой памяти. Действуете совершенно добровольно, без какого-либо насилия и давления со стороны. Ваша психическая вменяемость проверена. Мы узнали данные вашего паспорта, поэтому они все вбиты в договор. Тут нет ни единой ошибки. Вы должны поставить свою подпись. Вот здесь распишитесь, пожалуйста.

— Не буду. — Я отодвинула папку и швырнула на пол ручку.

— Почему?

— Потому что я ничего никому не дарю.

— Тогда я отдам тебя на расправу полиции, — злобно оскалился Петрович и снова пододвинул ко мне папку.

— Но ведь это нечестно. Это шантаж.

— Пиши, сука, и не разговаривай. — Петрович достал из кармана пиджака пистолет и направил на меня. — Пиши, тварь, пиши. А то стреляю. Я навел справки. У тебя двое маленьких детей. Расправиться с ними мне тоже не составит особого труда.

Я взяла ручку, но та выскользнула у меня из пальцев и покатилась по полу. Я наклонилась, чтобы поднять ее, и в этот момент прозвучал выстрел.

Я выпрямилась и увидела Зию. Тот держал пистолет, и во взгляде его читалось безумие. В этот момент рухнул со стула Петрович. В голове у него зияла дырка…

Я с ужасом смотрела на валявшегося у меня в ногах мужчину и не верила в реальность происходящего. Мы все смертны, живем в одном большом доме, который сделан из тонкого стекла. А сидеть в стеклянном доме и бросать камни в других очень даже опасно… Смертны все, от самых обычных людей до самых крутых, не исключая воров в законе…

— Светлана, с тобой все в порядке? — Зия подбежал ко мне и заключил в объятия. — Девочка моя! Я так за тебя переживал! Так переживал! Я все знал! Пока ты была в Москве, они приезжали ко мне и показывали снимки! Я хотел разобраться со всем этим сам, но они впутали тебя! Я не смог тебя уберечь! Ты мне не сказала, куда поехала, но я чувствовал. Я поехал за тобой. Я видел, как ты зашла в дом. Я ждал, я боялся, что с тобой может что-то случиться. Этот человек опасен… Он слишком опасен…

— Почему ты ничего мне не сказал?

— Я же мужчина. А мужчина должен уметь регулировать события сам. Я хотел дать им денег, но им не нужны деньги. Им нужен был дом. Я знаю, как ты любишь этот дом, этот маленький гарем, и я никому его не отдам…

Раздался выстрел. Зияя рухнул к моим ногам. Я в ужасе подняла глаза и увидела незнакомца с оружием в руках. Действия мои были молниеносны — я нагнулась, подхватила пистолет, выпавший из рук Зии, и выстрелила. Незнакомец упал.

В этот момент нотариус и Гоша бросились к выходу, но я произнесла одну-единственную фразу, которая заставила их остановиться:

— Стоять и не двигаться!

Они повиновались и застыли в оцепенении. Это значит, что у них не было оружия, в противном случае они бы себя вели совершенно по-другому.

— Еще есть кто в доме?

— Нет, — почти хором ответили мужчины.

— Точно нет?

— Из живых только мы. Все остальные убиты, — дрожавшим голосом пояснил Гоша.

Подойдя к человеку, которого я только что застрелила, я взяла пистолет и направилась к еще живому турку с двумя пистолетами.

— Если хоть кто шелохнется, стреляю без предупреждения! Мне лишние свидетели ни к чему! Замочу вас, гадов, обоих, и никто не узнает, что я здесь была! Все подумают, что вы все обкурились и перестреляли друг друга. Вы прекрасно видели, что я только что разжилась еще одним пистолетом, поэтому мне уже вообще терять нечего.

Чтобы показать, что не шучу, я театрально вытянула руки, размахивая двумя пистолетами.