– Ненавижу чай!

Нэсти ухмыльнулся, в отличие от Полли, которая, напротив, была потрясена этими словами.

– Тогда, может, чего-нибудь покрепче? – предложил он.

В ответ Белинда открыла шкаф, достала бутылку бренди и три стакана, в которые налила по изрядной порции напитка.

– Неплохо, – сказал Нэсти после первого глотка. – Вас не утомляет работа?

– Там, внизу? – спросила Белинда, указывая на магазин. – Вы попали прямо в точку. Мне давно до смерти опротивел этот ладан с магическими кристаллами. Магазин служил хорошим прикрытием для Фестуса. Он мог самозабвенно заниматься этой чепухой, которая ему всегда нравилась. Но я ненавижу эту работу и теперь заброшу ее. Тем более что уверена: скоро у меня не останется ничего, о чем следовало бы беспокоиться.

– Нельзя ли говорить немного помедленнее? – попросил Нэсти.

Белинда отхлебнула немного бренди.

– Я считала, что вы действительно будете присутствовать здесь в качестве стены, как вы изволили выразиться.

– Но я не обещал молчать. – За эти слова Нэсти удостоился презрительного взгляда Белинды.

– Фестус – мой муж. Ты знала об этом, Полли?

– Нет, но догадывалась.

– Так вот, он действительно мой муж. И я любила его. Вернее, он казался мне привлекательным, когда я была молодой и еще не знала точно, чего хочу от жизни. Так продолжалось до тех пор, пока у него не появились проблемы.

Приторный запах наполнял комнату. Нэсти догадался, что это запах ладана, который Белинде «до смерти опротивел».

– Нам пришлось уехать из Нью-Йорка, ты знаешь.

Полли покачала головой:

– Нет, я не знала. Я даже не знала, что вы приехали из Нью-Йорка.

– У нас там было процветающее дело – мы занимались импортом вин. Но вынуждены были все бросить.

Нэсти выбрал себе стул в темном углу и присел на него. Закинув ногу за ногу, он воспользовался своим бесценным даром: тело его застыло, словно окаменело. На сей раз это у него получилось настолько хорошо, что женщины вскоре забыли о его присутствии.

– Пропала девушка, – продолжала Белинда.

Она потянула носом воздух и вздрогнула.

– Ее так и не нашли.

Полли сделала первый глоток бренди. Без косметики она выглядела на удивление молодо.

– А кто она такая? Одна из тех, кто… Белинда, эта девушка была дорога вам?

– Она у нас работала, – невыразительным голосом проговорила Белинда. – Очень красивая, ее звали Адель. Если бы она была новенькой, то этому не придали бы значения. Во всяком случае, такого.

– Я понимаю… Потерять кого-нибудь – всегда потрясение, – кивнула Полли.

Белинда, согнув руку в локте, легонько постукивала по зубам оправой своих очков. В этот момент ее мысли, казалось, витали где-то очень далеко. Наконец она сказала:

– Полицейские ошиблись, когда пришли к выводу, что Фестус что-то знал об этом деле. – «Тук-тук», – раздавался стук оправы о крепкие зубы Белинды. – Хотя… не исключено, что они были правы. Я не знаю…

Полли поправила выбившуюся из прически прядь волос. Она избегала смотреть на Нэсти, поскольку хотела, чтобы Белинда подольше не обращала на него внимания.

– Его осудили за сексуальное преступление.

– Ох!.. – Полли замерла с открытым ртом.

– Конечно, обвинение было подстроено, но случившееся оказало влияние на все наши дела. Он же ничего не сделал ни одной из работавших у нас девушек. – Белинда глотнула бренди. – Фестус был просто любезен с людьми, особенно с молодежью, а девицы сказали, что он приставал к ним. Эти потаскушки нашли легкий заработок, все как одна. Они тянулись к нему, потому что чувствовали его доброту и любезность. Фестус старался во всем помогать им – и словом, и делом. А они потом выдумали эту историю, якобы Фестус принуждал их заниматься с ним сексом.

Нэсти боролся с желанием схватить Полли и увести из дома Белинды. Но она была взрослым человеком и в данный момент находилась там, где желала находиться, – прямо перед Белиндой, рассказывавшей о своей жизни.

– Они говорили про него ужасные вещи. – Полные губы придавали удивительную решительность волевому лицу Белинды. – И где только такие молодые девушки могли узнать о подобной мерзости?

– Сколько же им было лет? – прохрипела Полли: у нее пересохло во рту.

Белинда взмахнула рукой и сделала еще глоток бренди.

– Достаточно, чтобы отличить приличное от неприличного, во всяком случае, больше пятнадцати.

В горле у Нэсти запершило.

– На основании их показаний Фестус попал в тюрьму. Но даже это не помогло ему. То есть Фестус не избавился от подозрений в преступлении, которого не совершал, даже после того как вышел из тюрьмы.

– Можно ли кому-нибудь позвонить, кто бы позаботился о вас? – спросила Полли. – У вас где-нибудь есть родственники?

Взгляд узких зеленых глаз Белинды, направленный куда-то в пространство, переместился на Полли.

– Я не желаю никаких родственников, я хочу видеть только Фестуса. Он единственный близкий мне человек. – Морщины на ее лице стали заметнее. – Мы вынуждены были уехать из Нью-Йорка, потому что полиция продолжала вынюхивать и крутиться поблизости. Это было подло с их стороны. Адель, возможно, уехала из Нью-Йорка или сошлась с каким-нибудь мужчиной, который мог обеспечить ее. Девушки иногда бывают так неблагодарны. А ведь мы столько сделали для нее. Она была мне почти как дочь, а потом исчезла, и в ее исчезновении обвинили нас.

– Белинда…

– Независимо от того, что с ней случилось, Фестус не имел к этому никакого отношения. Она, возможно, спокойно живет теперь где-нибудь и посмеивается над такими дураками, какими оказались мы. Ты знаешь, ведь Адель украла у нас деньги.

– Неужели?

– О, да, да… да. – Белинда опустилась на диван и прикрыла лицо рукой.

Бесполезные сейчас очки покачивались в другой руке.

– Я боюсь за него, боюсь за тебя, Полли.

Нэсти замер в полной неподвижности. Настоящие мужчины могут и не дышать. Он слышал глухой стук своего сердца и чувствовал застывшую энергию в своих мышцах.

– Извини меня, Полли. Я очень долго старалась убедить себя в том, что все эти обвинения – ложь. Я долго тренировалась, пока не смогла воспроизвести все слово в слово.

– Что воспроизвести слово в слово? – прошептала Полли.

Стакан в ее руке подрагивал.

– Рассказ о Фестусе. Я не знаю, был ли он виновен в развратных действиях или нет. Фестус, возможно, и был виновен, но он решительно настаивал на том, что я обязана помочь ему начать новую жизнь. Поэтому мы решили считать случившееся ложью.