– Мне надо поговорить с Эрин, – заявил Керри.

Шейн в ярости колотил в запертую дверь. Керри заметил, что Фиона бросила взгляд в ту сторону, шагнул вперед и перекрыл ей путь.

– Только не делай глупости, прошу тебя, – произнесла Фиона.

– Перестань, Фиона, кем ты меня считаешь?

– Ублюдком, вмешивающимся не в свое дело. – Это был голос Эрин. Она стояла на верхней площадке лестницы.

– Но у меня не было выбора, – ответил ей Керри.

Шейн продолжал орать и барабанить в дверь.

– Фиона, впусти ты его, ради бога, – обратилась Эрин к сестре. – А ты, – она указала на Керри, – убирайся. Я говорю с тобой только потому, что не хочу, чтобы Шейн проломил головой дверь.

Керри в два прыжка взлетел по лестнице и вскочил вслед за Эрин в ее спальню. Закрыв за собой дверь, он услышал, как с Шейн с шумом вломился в прихожую, ругаясь и жалуясь жене. Фиона пыталась его успокоить, оттеснив подальше от лестницы.

– Ты совсем спятил, Керри Райт! – орал снизу Шейн.

– Мне очень жаль! – крикнул в ответ Керри, хотя ему было совсем не жаль.

– Не обращай внимания, – сказала Эрин. Она подошла к окну и развернулась. – У тебя есть пять минут.

Керри шагнул к ней, но она скрестила руки на груди и обожгла его взглядом. Ее вид ясно говорил, что она о нем думает.

– Можно? – спросил он, указав на стул.

– Если хочешь. Только не старайся устроиться поудобнее, потому что долго ты здесь не задержишься. – Она взглянула на часы. – Четыре с половиной минуты.

Керри кивнул и попытался собраться с мыслями, думая, как лучше начать. По дороге сюда он несколько раз репетировал этот разговор, но сейчас все вылетело у него из головы.

– Ладно, – сказал он, решив, что проще сразу перейти к делу. – Сейчас, в эту самую минуту, твоя мать признает себя виновной в совершении убийства…

– Непредумышленного убийства, – поправила Эрин.

Керри поднял руки.

– Прости, непредумышленного. У нее нет алиби, и она действительно встречалась с Ройшн: этому есть свидетели. Я не адвокат, но вряд ли ошибусь, предположив, что следующие двадцать с лишним лет она проведет в тюрьме.

– Только не надо мне рассказывать, как работает ирландская система правосудия, – перебила Эрин.

– Ну, да, конечно. А как насчет того, чтобы просто взглянуть на факты? Твоя мама – не маленькая девочка. Ей уже под шестьдесят, пенсионный возраст. А сколько ей стукнет, когда она выйдет на свободу? Если вообще выйдет? Почти восемьдесят? Я уже не говорю о том, как она будет жить в тюрьме. Только представь, с кем ей придется там общаться!

– Я все знаю, – ответила Эрин. – Но мама сама сделала этот выбор.

– Вот тут ты как раз ошибаешься, – возразил Керри. – У твоей мамы не было выбора. Это ты поставила ее в такую ситуацию. Из-за тебя ей пришлось идти в полицию.

Он увидел, как кровь отхлынула от лица Эрин. Она опустила руки и уперлась ладонями в подоконник.

– Ты не имеешь права мне это говорить, – произнесла она глухо.

– Почему? Потому что это больно? Или потому что это правда?

– Ты бессердечный сукин сын, – пробормотала Эрин.

Она взглянула на часы. Керри сверился со своими.

– Как видишь, у меня еще три минуты.

Эрин двинулась мимо него к двери, но Керри мгновенно среагировал. Он вскочил с места и прижал дверь рукой.

Эрин развернулась к нему лицом. В ее глазах пылала ярость.

– Я тебя ненавижу.

– Нет, не меня. А то, что я говорю.

– Какая разница. – Она отступила назад и села на кровать. – Неважно, что мы говорим. Мама все равно не сможет забрать свое заявление. А теперь пропала Софи. Я просто не могу это вынести. Не знаю, чем все это кончится.

Керри подошел и сел рядом с ней. Матрас на кровати был глубоким, и когда он опустился, они невольно сдвинулись, соприкоснувшись плечами.

– Ну, иди ко мне, – сказал Керри, притянув ее к себе. Ее горе и отчаяние разрывали ему сердце. – Я должен тебе кое-что сказать.

– Нет. Постой. Сначала я тебе скажу. То, чего не говорила раньше. – Она замолчала и опустила взгляд, теребя на шее амулет. Потом подняла голову. – Я не все тебе рассказала про ребенка.

– Все в порядке, – поспешил сказать Керри, чтобы избавить ее от боли этого признания. – Я знаю о Софи.

– Знаешь? Откуда? Господи, как же ты меня должен ненавидеть!

– Шейн проболтался. Случайно. Он думал, что я и так все знаю. – Керри бережно взял ее подбородок и повернул к себе. – Нет, я тебя не ненавижу. Ни капельки. Это невозможно. – Он погладил ее по щеке. – Я все понимаю. Правда.

– Я хотела тебе сказать, честно, хотела, – пробормотала Эрин, взяв его руку и приложив ее к сердцу. – Но не могла. Это была не только моя тайна. Я все время хотела тебе объяснить, что не бросила ее совсем. Я только отдала ее сестре.

– Ты не должна ничего объяснять, – покачал головой Керри.

– Нет, должна. Ты ненавидел меня за то, что я сделала…

– Я ненавидел не тебя, а твои действия – то, как я их понимал. Но в глубине души я все равно не мог примирить их с тобой и со всем, что я о тебе знал. Тут что-то не сходилось. И меня это тревожило. Поэтому я никогда не отворачивался от тебя до конца.

Керри смотрел ей прямо в глаза. Эрин покачала головой.

– Я отдала дочь Фионе, потому что думала, что таким способом смогу сохранить связь с Софи. Оставаться частью ее семьи и видеть, как она растет. Она не знает, что я ее мать, мы не стали ей говорить. – Голос Эрин был сдавлен от сильного волнения. – Но я не сомневалась, что Фиона и Шейн будут ее любить. Она вырастет среди своих, вместе со мной и бабушкой, и пусть у меня каждый день будет разрываться сердце от того, что я не стала ее матерью.

– Теперь я понимаю, почему ты так тщательно это скрывала, – кивнул Керри.

– Но какое все это имеет значение сейчас? Правда все равно выйдет наружу. Ройшн знает, что Софи – моя дочь. Она угрожала маме, что всем расскажет.

– Как она узнала?

– По анализам крови, – объяснила Эрин. – Результаты есть в поликлинике. Фиона сдавала кровь, когда была беременна Молли. Шейн – во время медкомиссии. А Софи водили к врачу, когда она болела мононуклеозом.

– И?.. – спросил Керри, не совсем понимая, к чему она клонит.

– Фиона и Шейн не могут иметь ребенка с третьей группой крови. У Софи – третья группа.

– Хорошо, но разве они не могли просто ее удочерить? Почему Ройшн решила, что Софи – именно твой ребенок?

– У нее отрицательный резус. Так бывает только в тех случаях, когда такая же кровь у обоих родителей.