— Подумывал, но время оказалось неподходящее. Стоило бы мне сообразить и сделать ей предложение раньше. А потом стало уже слишком поздно. — На минуту у Андреаса сделалось отсутствующее выражение лица, но вскоре он повеселел.

— У меня отличная идея — мой брат Йоргис собирается прийти ко мне на ужин, когда закроет участок. Почему бы вам не зайти познакомиться с ним?

— Йоргис?

— Начальник полиции?

— Ваш брат? — близнецы пришли в такую панику, словно были международными преступниками, скрывающимися от полиции.

Андреас в замешательстве смотрел то на брата, то на сестру.

— Да, он, как и я, живет сам по себе. Мы часто вместе ужинаем и любуемся городскими огнями.

— Андреас, ради бога, мы ведь не делали ничего плохого!

— Когда мы перевернули стойку с апельсинами, мы несколько часов их собирали, собрали все до единого и протерли. Он был вполне доволен и…

— …и когда мы плавали в гавани, мы же не знали, что там этого делать нельзя, потому что там лодки, мы очень-очень извинялись, и начальник порта сказал “To Пота”, а это значит “Ничего страшного”… — Саймон рвался объяснить все как можно подробнее.

— Так что, пожалуйста, не говорите Йоргису, — взмолилась Мод.

— Мы не хотим, чтобы он о нас знал, — добавил Саймон.

— Ведь Фиона нас убьет; она сказала, что будет бить нас палкой, пока мы не истечем кровью! — Глаза у Мод сделались круглые и огромные.

— Фиона так сказала? Фиона? — опешил Андреас.

— Вы ее знаете?

— Знаю. Она была здесь однажды летом. Кажется, она не из тех людей, кто способен забить кого-то до смерти. Вовсе наоборот…

— Правда? — удивилась Мод. — Я ее очень боюсь.

— И Деклан, сын друга Матти, из кожи вон лезет, чтобы угодить ей.

Андреас давно запутался в несметных толпах персонажей, фигурировавших в рассказах близнецов.

— Итак. Йоргис будет здесь около восьми, — сказал он, возвращаясь к понятной теме. — Если вы не имеете ничего против…

— Мы бы предпочли…

— В будущем мы будем осторожнее…

— Насчет стоек с апельсинами и гаваней…

— Не возьму в толк, о чем вы говорите, — перебил Андреас. — Приходите к восьми в таверну.

Дорогая Фиона,

Мы только хотели сказать, что вчера вечером нас познакомили с твоим другом Йоргисом. Оказывается, он брат Андреаса, владельца таверны. Мы ужинали там вчера вечером. Йоргис был настроен очень доброжелательно и не проявил никакого интереса к инциденту со стойкой с апельсинами. Начальник порта ни слова не сказал о том, что мы плавали в неположенном месте, так что в этом плане тоже все в порядке.

Мы чудесно проводим время. Слов нет, чтобы отблагодарить тебя, ведь именно ты рассказала нам об этом прекрасном месте. Сложно поверить, что курятник был когда-то курятником: в крыше есть окно, а на стенах — картины и тарелки. Должно быть, курицам там было очень комфортно.

Говорят, ты была очень тихая, когда жила здесь. Но ведь люди меняются. Все очень рады слышать о твоей помолвке.

Тебе не о чем беспокоиться. Наше знакомство с Йоргисом было исключительно дружеским, после ужина он пел для нас песни, ведь он не стал бы этого делать, если бы что-то было не так.

Вонни уехала по делам в Англию, так что мы присматриваем за мастерской. Мария, молодая вдова, каждый день выходит на работу и разговаривает с покупателями на настоящем греческом, но в основном делами занимаемся мы.

Еще раз спасибо.

С любовью,

Саймон и Мод

Фиона совершенно забыла, что угрожала побить близнецов, а также стращала их гневом начальника полиции на Агии Анне, поэтому письмо очень ее озадачило. Людям, сталкивавшимся с Саймоном и Мод, обычно казалось, будто мир слегка накренился, и Фиона не была исключением. Но один из пунктов письма ее по-настоящему удивил. Вонни уехала по делам в Англию? У Вонни не было в Англии никаких дел. Что заставило ее лететь туда?

В дешевом отеле, где остановилась Вонни, ее встретили очень радушно. Она рассказала, что никогда раньше не была в Англии.

— Подумать только! А ведь от Ирландии досюда рукой подать! Но я очень рано вышла замуж за грека и уехала на Средиземное море. Так что Англии для меня как бы и не было.

Супружеская пара, хозяева отеля, слушали ее с интересом.

— Какая увлекательная у вас жизнь! — с благоговейным трепетом восхищались они.

— Возможно, чересчур увлекательная, — грустно ответила Вонни.

— Ну что же, мы можем показать, где у нас тут достопримечательности, — сказала жена, уловив перемену в настроении гостьи.

— Нет… единственная достопримечательность, которая меня интересует, — это тюрьма, — ответила Вонни решительно.

Ей объяснили, что буквально от дверей отеля отходит нужный автобус, и больше ни о чем не расспрашивали, только подливали чая в чашку.

Какие спокойные люди. С отелем Вонни определенно повезло.

Наутро, стоя на автобусной остановке, она наблюдала за обычными людьми, занятыми обычными делами. Девушки-продавщицы ехали на работу, женщины вели детей в школу, мужчины беспокойно поглядывали на часы.

Эти семейные люди, мужчины, женщины и дети, жили нормальной жизнью. Они не собирались на свидание в тюрьму, держа в руках чемодан, полный заверенных банком чеков, не теряли связи с сыном на многие десятилетия, не планировали забирать своих детей из тюрьмы на поруки. Их сердца не сдавливала тревога. Они знали, что принесет им грядущий день, Вонни же представления не имела, чем закончится сегодняшний.

Дела в клинике шли все лучше и лучше. Фрэнк Эннис заскочил, чтобы поделиться новостью: в американской газете опубликовали о них чудесную статью. У них проходила лечение жена американского журналиста, на три месяца приехавшего в Дублин. У жены случился паралич сердца, и за ней исключительно хорошо ухаживали. Фрэнк Эннис тыкал пальцем в газету и повторял, что такую рекламу за деньги не купишь.

Клара была довольна, но в целом отнеслась к новости без особого интереса. Они старались обеспечить такой уход каждому. То, что их пациенткой оказалась жена американского корреспондента, не имело большого значения.

— Во всяком случае, здесь сказано, что у нас чисто, просторно и стоит новейшее оборудование, Фрэнк! — сказала Клара. — Если бы вы устроили все по-своему, он писал бы про тюремные подземелья…

Хилари внимательно наблюдала за Фрэнком: кажется, его лицо слегка вытянулось. Хилари казалось, что Фрэнк испытывает к Кларе больше чем исключительно профессиональный интерес. Как-то она поделилась своими соображениями с Кларой, но та только от души расхохоталась.