Как собиралась, не помню, как бежала в корпус к некромантам, не вспомню, а вот как в лабораторию ворвалась, не забуду никогда.

Перед глазами до сих пор стоит труп из кусков сложенный и многократно замороженный. Из книг знаю, на таких мертвяках некроманты практикуют подчинение, а если связь оборвалась, то в свободном теле поселяется частица чужого разума. В такие минуты зрачок давно погасших глаз становится пронзительно белым, а труп невероятно сильным и стойким к проклятиям. И надо же, я в лабораторию ворвалась, когда там разгуливал такой мертвяк.

— Извините, что прерываю! Гард Тиши, мне срочно нужна твоя по… Мамочки! — с опозданием понимаю, как не вовремя я нагрянула в лабораторию с кровавыми разводами на стенах, шипящими и булькающими осколками колб, выломанной из пола металлической мебелью и единственным действующим лицом в центре погрома.

Лицо было синее, злобное и занятое — пытался мертвому мишке пасть разорвать.

— Таррах! — я отступила к двери, в надежде сбежать, но поздно, она с лязгом захлопнулась.

— Гу-у-ум?! — заинтересованно отозвался синюшный, отпуская свою жертву, оборачиваясь и оглядывая меня абсолютно белыми глазами — знак заселения в теле высшей нежити. Осмотрел, признал пригодной к съедению и начал движение ко мне.

— Ве! — рыкнул недавний мученик и спрятался под стол, откуда почти мгновенно раздалось:

— Занято!

Но мишка унывать не стал, попытался залезть под сломанный стеллаж.

— Здесь тоже! — ответили ему и там и послали на люстру.

— Ве-ве-ве… — обиженно проревел косолапый и решил спрятаться за единственное не издавшее ни звука укрытие, меня.

И почему опять я?

— Милостивый Боже! — взмолилась, не зная как начать отпущение своих грехов, и вдруг услышала глас долетающий сверху, весьма знакомый глас.

— Сумеречная, испарись.

— Гард? — позвала с надеждой в голосе, но он меня не услышал.

— Куль, лучше спрячься за шкаф.

— Ве-е-е… — отказался тот, сильнее прижимаясь ко мне.

— Эй, внизу! Вы двое… удалитесь немедленно, — потребовали висящие на люстре некроманты, потрепанные, но все еще крайне уверенные в себе. — Вы срываете эксперимент!

С радостью сорвала бы им кое-что другое и с радостью бы ушла, но дверь не поддается, а мертвяк все приближается и приближается.

И нарастающий рев перепуганного мишки, давит на нервы не хуже, чем скрежет металла по стеклу. Невольно начинаешь заикаться, паниковать, не обращать внимания на треск в браслете и голос рыжего Дао-дво, требующего ответить, о каком эксперименте идет речь.

— Кто лучше спрячется, — хмыкну кто-то из некромантов лежащих на полу.

— Кто быстрее подчинит! — глубокомысленно заявили сверху.

— Поспорили, придурки, — сообразил метаморф и приказал: — Никому не двигаться. Сумеречная, стой на месте.

Легко сказать и трудно сделать, особенно если мертвяк продолжает сокращать разделяющее нас расстояние и не реагирует на проклятья окаменения, оцепенения и, что таить, ведьминский краткосрочный наговор абсолютной сытости. Его я прошептала интуитивно, уже не надеясь ни на что. Хотя нет, надежда тлела.

Предполагалось, что мертвяк, как нормальный мужик, на полный желудок будет менее свиреп и более медлителен. Однако я ошиблась, ни того, ни другого с ним не произошло. Он просто начал разлагаться стремительно и неумолимо, наполняя лабораторию удушливым зловонием.

— Таррах… — взвыло сборище некроманстов-спорщиков. — Ты что натворила?!

— А-а-а-а! — завопила я, отступая под натиском синего и вонючего к двери.

— Ве-е-е! — возмутился медведь, выдергивая отдавленную лапу изпод моей ноги, а дальше… Нелепый взмах руками, неудачная попытка схватиться за уцелевший стеллаж, мое прямое попадание в объятия оскалившегося трупа и падение накренившейся конструкции.

Чем нас со счастливым мертвяком обрызгало, я от ужаса не сразу поняла, но теряя сознание, успела позвать Гера. Коротко и емко.

— Рыжий!

А вот теперь лежу в палате, что примечательно в той самой номер тридцать пятой, которая, как оказалось, закреплена за родом Дао-дво.

Вот знакомый стенной шкаф, с множеством полочек забитых колбами и бинтами, кресло для посетителей, кровать с мягким матрасом, кадка засохших цветов и окно, голое — без штор и занавесей. А нет… занавесь была, просто ее со стены кука сорвала и использует в качестве платочка. Лежит на моей груди, слезы утирает и шепчет в перерывах между всхлипами:

— Кошмар! Какой кошмар… и на денек оставить нельзь-зя.

— Если не друг друга, так сами поубиваетесь…

— Одна упряма, как ослица, второй упертый, как баран. — И хмыкнув, горько прошептала: — А он и есть баран, ему положено.

Задумалась на мгновение, а потом как взвоет:

— И что делать не знаю-ю!

— Сим-си-и-импатяшка?

— Очнулась?! — нежить позабыв о слезах, радостно захлопала ушами, а затем обниматься полезла. Ухватила лапками за шею и как сожмет.

— Ослабь хватку… ты меня сейчас убьешь!

— Божечки мои! — всхлипнула она и перестала сжимать лапки. — Й-я так бой-ялась, так бой-ялась…

— За меня? — спросила с улыбкой, погладив ее перебинтованной рукой. Что примечательно, бинта на мне от кисти до локтя было слишком много, словно бы лечил меня отнюдь не целитель, а бестолковый воитель. Раздеть не раздел, отмыть не пытался, зато мазью от ожогов явно облил, от меня не просто пахнет, а разит, хоть нос закрывай.

И кто ж такой щедрый и не экономный? Неужели первый курс уже практикует?

За этими мыслями я пропустила ответ куки, расслышав лишь:

— …за хозь-зяина! Как он без тебь-бя?

— Странный вопрос. Ему без меня будет очень хорошо, мне без него вообще отлично.

— А й-я, как же й-я?! — возопила нежить, схватив меня за грудки и основательно встряхнув.

И ничего успокаивающего ответить ей я не успела, как вдруг дверь открылась, и в комнату вошел стремительный и решительный Тэннон Дао-уно. Я удивленно вскинула брови, кука исчезла, а он скривил губы в хищной ухмылке. По правде сказать я была готова увидеть генерала Сули, Кудряшку, нашего декана или духа, молодого грифона Тиши и даже кровопийцу Авура, если бы того в академии пропустили. И даже в самом крайнем случае я могла предположить, что ко мне явится несчастный Бруг с просьбой повторно спасти. Но никак не принца!

Светловолосый, черноглазый и самоуверенный искуситель с букетом золотистых роз в руках явно ошибся дверью. Ведь с таким видом, как у него, ходят только на свидания: светлый костюм, прическа волосок к волоску, изрядно надушен духами и напомажен.

Не бывает у нормальных мужских губ такого блеска. Но обозрев комнату и остановив свой пронзительный взгляд на мне, он улыбнулся шире, а затем плавно шагнул внутрь. Дверь за ним закрылась с тихим щелчком, затем почему-то захлопнулось мое окно, и медленно задвинулся люк вентиляции.