Я глядел на мисс Риордан, ничего не говоря. Она, кажется, обиделась.

— В чем дело? Я допустила какую-то оплошность?

— Неужели вы не можете понять, что теперь этим делом занимается полиция и меня предупредили, чтобы я не совался?

— Миссис Грейл имеет полное право нанять вас.

— Для чего?

Мисс Риордан нервно щелкнула замком сумочки.

— О господи… такая женщина… с ее внешностью… как вы не понимаете… — Она прикусила губу и умолкла. — Что за человек был Марриотт?

— Я почти не знал его. Показался несколько жеманным. Мне он не особенно понравился.

— Был он привлекателен для женщин?

— Для одних — да. Другим бы захотелось плеваться.

— Что ж, миссис Грейл, видимо, находила его привлекательным. Появлялась с ним в обществе.

— Кто знает, может быть, она появляется в обществе с целой сотней мужчин. А вернуть ожерелье теперь будет почти невозможно.

— Почему?

Я встал, подошел к стене и сильно хлопнул по ней ладонью. Стук машинки за стеной на секунду стих, потом возобновился. Я поглядел из открытого окна на кофейню между нашим зданием и отелем «Мэншн-Хаус». Оттуда доносился сильный запах кофе. Вернувшись к столу, я убрал бутылку обратно в тумбу, закрыл дверцу и сел. В восьмой или девятый раз зажег трубку и пристально уставился поверх не особенно чистого стакана в серьезное и честное лицо мисс Риордан.

Это лицо не могло не нравиться. Все женщины почему-то красились в блондинок, но ей эти ухищрения были ни к чему. Я улыбнулся:

— Послушайте, Анни. Убийство Марриотта было грубой ошибкой. Грабители не могли совершить ничего подобного. Видимо, какой-то идиот, взятый для подстраховки, потерял голову. Марриотт сделал неосторожное движение, а этот подонок пристукнул его, притом так быстро, что ему не смогли помешать. Это организованная банда, получающая сведения о драгоценностях и о маршрутах женщин, которые их носят. Бандиты запрашивают умеренную цену и ведут, так сказать, честную игру. Но внезапное убийство никак не входило в их планы. Думаю, что убийца давно уже мертв и находится в глубинах Тихого океана с привязанным к ногам грузом, а ожерелье либо утоплено вместе с ним, либо грабители прознали о его подлинной стоимости и упрятали куда-нибудь, где оно пролежит долгое время — может быть, годы, — прежде чем его посмеют извлечь. Или же, если это крупная банда, оно может оказаться на краю света. Восемь тысяч — слишком низкая цена, если они знали подлинную стоимость этого нефрита. Но только продать его было бы трудно. Уверен я в одном — они не собирались никого убивать.

Анна Риордан слушала меня с восхищенным выражением, чуть приоткрыв рот, словно перед ней сидел далай-лама.

Когда я умолк, она медленно сомкнула губы и кивнула:

— Вы просто чудо. — Голос ее был негромким. — Хоть и слегка не в себе.

Поднявшись, она взяла со стола сумочку.

— Так поедете вы к миссис Грейл или нет?

— Рэнделл не может мне запретить — раз инициатива исходит от нее.

— Прекрасно. Я побываю еще в одном отделе светской хроники и, если удастся, раздобуду побольше сведений о Грейлах. И о ее романах с мужчинами. У нее должны быть романы, не так ли?

Обрамленное золотистыми волосами лицо было задумчивым.

— А у кого их нет? — фыркнул я.

— У меня не бывало. Право же.

Я зажал себе ладонью рот. Мисс Риордан негодующе взглянула на меня и устремилась к двери.

— Вы кое-что забыли, — сказал я.

Она остановилась, обернулась:

— Что же? — и окинула взглядом весь стол.

— Прекрасно знаете что.

Мисс Риордан вернулась к столу и с серьезным видом наклонилась ко мне:

— С какой стати им расправляться с убийцей Марриотта, если они избегают убийств?

— Потому что, — сказал я, — он, скорее всего, из тех, кто может попасться и заговорить, когда его лишат наркотика. А человека, привезшего выкуп, убивать они бы не стали.

— Почему вы уверены, что убийца — наркоман?

— Я не уверен. Просто предположил. Большинство подонков балуются наркотиками.

— А-а. — Мисс Риордан выпрямилась, улыбнулась и кивнула. — Должно быть, вы имеете в виду это. — И, быстро сунув руку в сумочку, выложила на стол небольшой бумажный пакет.

Я взял его, осторожно снял резиновую ленту и развернул. Там лежали три толстые папиросы. Я посмотрел на нее и ничего не сказал.

— Понимаю, брать их не следовало, — сказала она еле слышно. — Но я знала, что там марихуана. Обычно ее завертывают в самокрутки, но в Бэй-Сити с недавних пор прибегают к этому способу. Я уже видела несколько таких же. И решила, что будет нехорошо, если беднягу найдут мертвым с марихуаной в кармане.

— Тогда нужно было взять и портсигар, — невозмутимо сказал я. — В нем осталась пыль. И то, что он пуст, показалось подозрительным.

— Рядом были вы, и я не могла. Я… хотела вернуться и взять его. Но побоялась. Неприятностей у вас из-за этого не было?

— Нет, — солгал я. — С какой стати?

— Очень рада, — задумчиво сказала мисс Риордан.

— Почему вы их не выбросили?

Прижав сумочку к боку, она задумалась, ее нелепая широкополая шляпка еще больше сползла набок и закрыла один глаз.

— Наверное, потому, что я дочь полицейского, — сказала наконец Анна. — Улики не выбрасывают.

Улыбка ее была робкой, виноватой, щеки покраснели. Я пожал плечами.

— Что ж… — Слова ее повисли в воздухе, будто табачный дым в закрытой комнате. Рот остался полуоткрытым; я молчал. Краска на ее лице стала ярче. — Очень извиняюсь. Делать этого не следовало.

Я пропустил мимо ушей и эти слова.

Мисс Риордан бросилась к двери и вышла.

Я потрогал пальцем одну из папирос, потом аккуратно сложил их в ряд и откинулся на спинку стула. «Улики не выбрасывают». Стало быть, это улики. Свидетельствующие о чем? Что человек, стремящийся ко всему экзотичному, время от времени выкуривал косячок. С другой стороны, марихуану курят многие бандиты, а также многие музыканты, школьники и милые девушки, которые на все махнули рукой. Американский гашиш. Конопля неприхотлива, может расти где угодно. Высевать ее теперь запрещено законом. Много это значит в такой большой стране, как США.

Я сидел, покуривая трубку, и прислушивался к стуку машинки за стеной, щелканью светофора на Голливудском бульваре и весеннему шелесту в воздухе, напоминающему шорох бумажного мешка о бетонный тротуар.

Папиросы большие, а марихуана — лист грубый. Индийская конопля. Американский гашиш. Улика. Господи, ну и шляпки носят женщины! Голова у меня болела. Черт с ней.