– Нацуме, – сказала Адо, словно что-то объясняя ребенку. – Имя тебе ничего не говорит?

Его взгляд послужил достаточным ответом.

– Николай Нацуме, – снова улыбнулся Бразилия, в этот раз в поддержку Дэниэла. – Не переживай, ты на пару сотен лет моложе, чтобы его помнить.

– Это реальная история? – услышал я, как пробормотал кто-то, и почувствовал, что во мне разливается странная грусть. – Я думал, это миф, пропаганда.

Еще одна серферша, которую я не знал, повернулась в кресле посмотреть на Джека Соула Бразилию с протестом на лице.

– Эй, Нацуме так и не попал внутрь.

– Еще как попал, – сказала Адо. – Не верьте бреду, которому нынче учат в школах. Он…

– Достижения Нацуме мы обсудим позже, – мягко остановил ее Бразилия. – Пока что достаточно знать, что прецедент проникновения в Рилу существует.

Настала короткая пауза. Серфер, который не верил в существование Нацуме в реальности, шептал на ухо Дэниэлу.

– Ладно, с этим разобрались, – сказал наконец кто-то, – но если эта женщина, кем бы она ни была, у семьи Харланов, какой смысл в рейде? С допросной техникой, которая имеется в Риле, ее уже пять раз раскололи.

– Необязательно, – Вирджиния Видаура наклонилась над своей опустевшей тарелкой. Под напыленным купальником сдвинулись маленькие груди. Как странно было видеть ее еще и в серферской униформе. – У деКома передовое железо и производительность больше, чем у многих мейнфреймов ИскИнов. Его делают так, как только умеют инженеры-нейротехники. Помните, что оно должно быть в состоянии справиться с марсианской навигационной системой. Думаю, даже годный допросный софт по сравнению с этим курит в сторонке.

– Ее могли просто запытать, – сказала Адо, возвращаясь на свой стул. – Это же Харланы.

Я покачал головой.

– Если они попытаются, она может просто спрятаться в командную систему. А кроме того, она должна оставаться дееспособной на сложных уровнях. Краткосрочная боль им не поможет.

Сиерра Трес подняла голову.

– Ты сказал, она с тобой общается?

– Кажется, да, – я проигнорировал пару недоверчивых голосов за столом. – Если спросите меня, думаю, она смогла подключиться с помощью деКомовского оборудования к телефону, с которого какое-то время назад я звонил одному члену ее команды. Возможно, остался след в командной сети, который она смогла найти. Но он теперь мертв, так что связь плохая.

Жесткий смех от пары человек, в том числе Дэниэла. Я запомнил их лица.

Может, Бразилия это заметил. Он жестом попросил тишины.

– Вся ее команда погибла, так?

– Да. Так мне сказали.

– Четыре деКомовца в лагере, полном деКомовцев, – Мари Адо скорчила гримасу. – Их просто так вырезали? Трудно поверить, да?

– Я не…

Она не обратила на меня внимания.

– В смысле, что этому позволили случиться. Этот, как его, Курумая, да? Большой папочка из деКома, старая школа. И он просто дал харланцам зайти и устроить такое у него под носом? А как же остальные? Немного же это говорит о духе товарищества, да?

– Немного, – ответил я ровно, – ты права. Работа де-Кома основана на конкуренции, это модель охотников за головами. Команды тесно связаны внутри. Вне команды, насколько я видел, преданности немного. А Курумая уступил бы любому олигархическому давлению – возможно, уже по факту. Сачки Сильви никогда не были у него на хорошем счету, по крайней мере, не настолько, чтобы он нарушил субординацию.

Адо скривила губу. – Очаровательно.

– Такие времена, – неожиданно сказал Бразилия. Посмотрел на меня. – «Если лишить нас преданности высшим идеалам, мы неизбежно вернемся к страху и жадности». Правильно?

После цитаты никто ничего не сказал. Я осмотрел лица в комнате, пытаясь различить поддержку среди неприязни и оттенков серого между ними. Сиерра Трес выразительно выгнула одну бровь и молчала. Вокруг меня висела аура Санкции IV, гребаной Санкции IV. Мои действия легко можно было объяснить страхом или жадностью. По некоторым лицам я видел, что они так и сделали.

Впрочем, никого из них там не было.

Никого из них там и близко не было.

Бразилия встал. Вгляделся в лица за столом – может, в поисках того же, что и я.

– Подумайте об этом, народ. Это затронет нас всех, так или иначе. Каждый здесь потому, что я вам доверяю: вы будете молчать, а если что-то надо сделать, вы мне поможете. Сегодня на закате будет еще одна встреча. Мы проголосуем. Как я уже сказал, задумайтесь.

Затем забрал свой саксофон со стула у окна и прогулочным шагом вышел из комнаты, будто в его жизни сейчас не было ничего важней.

Через пару секунд поднялась и направилась за ним Вирджиния Видаура.

На меня она не смотрела.

Бразилия нашел меня позже, на пляже.

Он бежал трусцой из прибоя с доской под мышкой – на теле остались только шорты, шрамы и напыленные полусапоги, – вытряхивая море из волос свободной рукой. Сидя на песке, я приветственно поднял руку, и он ускорился в моем направлении. Не так-то просто после часов, проведенных в воде. Когда он остановился, одышки я практически не заметил.

Я прищурился из-за солнца.

– Развлекаешься?

– Попробуешь? – он коснулся доски, наклонил ее ко мне. Серферы так не поступают – по крайней мере, не с доской, которая принадлежит им больше пары дней. А эта выглядела старше его оболочки.

Джек Соул Бразилия. Даже на Пляже Вчира другого такого не найти.

– Спасибо, но я пас.

Он пожал плечами, воткнул доску в песок и шлепнулся рядом со мной. С него закапала вода.

– Как хочешь. Сегодня годный свелл. Не страшно.

– Но тебе, наверное, скучно.

Широкая улыбка.

– Ну, в этом и западня, не правда ли.

– Правда?

– Да, – он показал на море. – Если входишь в воду, то выжимаешь из любой волны максимум. Лишишься этого настроя – и можешь отправляться в Ньюпест. Забыть о Вчире.

Я кивнул.

– Много таких бывает?

– Перегоревших? Встречаются. Но уйти – это нормально. Больно смотреть на тех, кто остается.

Я посмотрел на рубец на его груди.

– Ты такой чувствительный, Джек.

Он улыбнулся, глядя на море.

– Стараюсь.

– Поэтому ты не пользуешься клонами, а? Выжимаешь из каждого максимум?

– Изучаю каждый на максимум, – мягко поправил он. – Да. Плюс не поверишь, сколько сейчас стоит хранение клонов, даже в Ньюпесте.