– Здравствуйте. Юлий, если не ошибаюсь?

– Не ошибаетесь.

– Какими судьбами?

– Посоветоваться к вам зашел.

– Помнится, вы были невысокого мнения о моей профессии. – Психиатр не удержался от язвительного тона.

– Вам показалось, – невозмутимо ответил Зацепин. – Иначе я бы к вам не пришел.

– Хм… Ну, тогда присаживайтесь. Какого рода совет вам нужен?

Юлий скинул кожанку и бросил ее на спинку стула. Он предпочитал беседовать с людьми в привычной им обстановке. Люди, вызванные в милицию, обычно скованны и иногда скрывают даже те вещи, скрывать которые нет никакой необходимости.

– Я расследую одно дело и хотел бы получить представление о характере преступника. А в таких делах лучше опереться на мнение профессионала.

Лесть была слишком откровенной, и Ростислав снисходительно улыбнулся:

– Рассказывайте.

– Речь идет об одном рецидивисте. Он долгое время провел за решеткой, недавно освободился… – Юлий импровизировал на ходу. – И убил судью.

– Того, который вынес приговор этому преступнику? Наверное, осужденный не посчитал приговор справедливым.

– В том-то и дело, что нет. Если бы он убил того самого судью, это можно было бы понять. Но он убил совершенно постороннего человека, с которым никогда в жизни не встречался.

– Вы его арестовали?

– Нет. У нас нет прямых улик, но все косвенные указывают на него. Как вы думаете, что послужило причиной этого убийства и что от него можно ожидать в дальнейшем?

Доктор задумчиво погладил свою бородку.

– Я думаю, этот человек вполне способен убить еще кого-нибудь постороннего.

– Но почему?

– А где, кстати, тот самый судья?

– Он… уехал за границу. Где живет – неизвестно.

– Понятно… Ваш рецидивист, Юлий, без сомнения, одержим жаждой мести, а это, я вам скажу, одна из сильнейших человеческих эмоций.

– Но при чем здесь человек, которого он даже не знал?

– Годы, проведенные за решеткой, не могут не сказаться на психике. Человек долгое время строит планы, рисует в мозгу картину мести, лелеет саму мысль о том, как разберется с обидчиком, когда выйдет на волю. В конце концов это чувство перерастает в маниакальную мстительность, озлобленность на всех и вся. А это уже болезнь, это я вам как психиатр говорю.

Зацепин слушал внимательно, не перебивая.

– А теперь представьте! Этот человек выходит на волю и не находит обидчика. Но механизм уже запущен, жажда мести требует удовлетворения. И вот тогда объектом мщения может запросто стать похожий, хотя и невиновный, но все же более доступный человек.

– То есть… Он может убить любого подвернувшегося судью?

– Теоретически – да.

– И как долго это будет продолжаться?

– В том состоянии, которое можно предположить, этот человек не успокоится никогда. Даже если он перестанет убивать, то все равно это чувство будет дремать в нем. И через много лет может проявиться вновь.

– А если… – Зацепину вдруг стало нехорошо от пришедшей ему в голову мысли, – вдруг объявится тот самый судья?

– Он убьет его. Несомненно.

– Даже если будет знать, что за ним следят?

Психиатр пожал плечами:

– Не подходите к таким людям с точки зрения обычной логики. Одержимый человек живет только этим чувством. Ему будет невероятно тяжело контролировать себя, особенно если в поле зрения окажется тот самый человек. И совершение акта возмездия будет доминирующей эмоцией. Страх расплаты за совершенное преступление отойдет на второй план, его ничто не удержит. Ницше считал месть сильнейшим из инстинктов. Кстати, сколько он отсидел?

– Больше десяти.

– Тогда все очень серьезно. Если человек не остыл за столько лет, то, боюсь, он неизлечим. И ни перед чем не остановится, пока не добьется своего.

Юлий поднялся:

– Спасибо, Ростислав Романович, вы действительно мне очень помогли.

– Надеюсь. Вы расскажете, если что-нибудь произойдет? – спросил доктор.

– Обязательно. Только о нашем разговоре никому ни слова.

– Да, да, конечно, я же понимаю – тайна следствия.

– До свидания.

– До свидания, заходите еще, – попросил доктор и, когда за следователем закрылась дверь, вздохнул.

Ему осточертела иглотерапия, микроклизмы с мумием и прополисом, надевания на члены вакуум-аппарата и массажи чужой простаты. Разве об этом он мечтал при открытии первого сексологического центра в городе? О таких клиентах? Истеричные дамочки, сами доводящие мужей до импотенции, а потом взваливающие на них всю ответственность за бессилие в супружеской кровати и ждущие от доктора чудодейственного превращения их мужей из половых тряпок в половых гигантов. Мужики, незнакомые со словом «гигиена», не моющиеся не только перед приходом к врачу, но и весь последний месяц. Молодые люди, считающие порнофильмы главным и единственным учебным пособием в вопросах любви и секса. Э-эх… Что же на самом деле хотел узнать следователь? Ведь врал он про судью, ой врал! А ведь сам Ростислав не соврал тогда в кабинете, когда сказал, что у следователя интересная работа. Он действительно так считал.

В дверь постучали, и новый клиент отвлек Ростислава Романовича от размышлений.

* * *

– Теща Виктора Меджиславского сгорела вместе с внуком в том же году.

Эту новость Богдан привез старшим товарищам, вернувшись из своей поездки в село.

– Как сгорела? – охнул Киреев.

– Вместе с домом. Соседи сказали – баллон с газом взорвался.

– Да-а-а… Вот тебе еще одна причина. – Сергей многозначительно посмотрел на Юлия. – Получается, у Меджиславского из-за гадалки погибло полсемьи.

Юлий недовольно скривился:

– Какое отношение имеет гадалка к пожару?

– Никакого. Но он считает по-другому. И алиби у него нет на все три случая, я проверял.

– Это ни о чем не говорит. Преступник в первую очередь заботится о своем алиби.

– А твой разговор с психиатром? По всему выходит, что твой иллюзионист – псих.

Юлий подумал и сказал главную новость:

– Я нашел ту самую гадалку.

– Нашел?! – Киреев вскочил. – Как?

Богдан восхищенно посмотрел на старшего товарища – вот это профессионал!

– Путем оперативно-розыскных мероприятий, – нравоучительным тоном сказал Зацепин.

– И кто она?

– Вещунова Вероника Игоревна, в прошлом – гадалка, ныне – парапсихолог. Она была на той передаче, в которой первый раз появился Данила.