невзирая на скромность обустройства, позволяла приготовить чай и завтрак. Все комнаты Белл красила сама и, когда стены засверкали свежей белой краской, испытала безмерное удовлетворение. Огорчало лишь, что родители этого уже не увидят.

Все будние дни Белл неутомимо восстанавливала дом, а выходные посвящала новой работе. Теперь она пела в «Силвер-грилле». Зарабатывала она скромно, но, к счастью, отцовского наследства хватало на оплату ремонта.

Белл прошла в заднюю часть дома, чтобы в кухоньке отмыть кисти, погрузив их в квадратную раковину. Пока она их мыла, скрипнула задняя дверь. Вошел Оливер:

– Ваша карета ждет, мэм.

– Ты хочешь сказать, что нанял рикшу, – улыбнулась она.

– Совершенно верно.

– Мне надо переодеться. – Белл указала на рубашку и шорты, забрызганные краской.

Оливер подошел к ней, забрал кисти и поцеловал в кончик носа.

– У тебя нос в краске. И лоб тоже, – добавил он, поцеловав ей лоб.

Затем настал черед ее щек, шеи и, наконец, губ. Белл запрокинула голову, надеясь на продолжение.

– Давай сегодня заночуем у меня, – предложил Оливер, изображая недовольство. – Моя спина едва ли выдержит еще одну ночь на твоей раскладушке. Тем более что я неизменно оказываюсь на полу.

Белл покрутила кольцо, подаренное ей в день помолвки, и радостно улыбнулась:

– Но мне с утра нужно вернуться сюда. Работы еще невпроворот, а я должна успеть до приезда Симоны.

Оливер наклонил голову и с любопытством посмотрел на невесту:

– Можно подумать, к нам пожалует английская королева.

Белл весело улыбнулась. Обо всем, что она узнала, она сразу же написала Симоне.

– Бери выше. Когда в последний раз я осматривала дом, мне показалось, что у нас гостит король.

– Кстати, я присмотрел симпатичные антикварные штучки в китайском магазинчике. Это в двух шагах от нашей квартиры.

– Дорогие?

– Нет… Когда я говорю «антикварные»…

– Это означает барахло.

– Изящное барахло, – улыбнулся Оливер.

– Мне нужно новое постельное белье и одеяло, – сказала она, беря его за руку.

– За этим милости прошу в «Роу». А ты ничего не забыла?

– Кровати я уже заказала. Их доставят послезавтра.

Белл поднялась наверх, где умылась и переоделась. Потом, открыв высокие окна, выглянула в сад и снова подумала о далеком 1911 годе, когда тетка Эдварда и Глории похитила малышку Эльвиру. После отправки письма Эльвире (она все время напоминала себе, что сестру теперь зовут Эмили), Белл испытывала то воодушевление, то беспокойство. Получив ответ, она дрожащими руками вскрыла конверт. Сейчас Белл снова достала этот конверт и, наверное, уже в двадцатый раз прочла письмо сестры.

Моя дорогая Белл!

Не знаю, что и говорить. Я в шоке. Предельно ошеломлена и в то же время необычайно взволнована новостью о тебе. Мне тоже всегда хотелось иметь брата или сестру. Однако моя мать… прости, но я привыкла называть эту женщину так… больше не могла иметь детей. Как ни печально, ее единственная дочь родилась мертвой.

Я живу в Нью-Йорке и работаю в издательстве. Я замужем, у меня пятилетний сын Чарли. Твой племянник. Я бы с удовольствием приехала к тебе в Рангун, но прежде мне нужно кое-что уладить. Я хочу как можно больше узнать о тебе и Диане.

Ты написала, что выходишь замуж. Если ты сообщишь мне дату и я сумею поспеть, то с удовольствием совместила бы два приятных события. Конечно, если ты меня пригласишь.

До встречи. С любовью,

Эмили.

Всякий раз, когда Белл перечитывала это письмо, ее глаза наполнялись слезами. Действительно Эмили обрадовалась или из вежливости написала то, что Белл хотелось прочесть? Она понимала состояние Эмили. Той было одинаково трудно узнать и о давнишнем поступке приемных родителей, и о существовании младшей сестры. Белл незамедлительно ответила Эмили, написав, что будет счастлива видеть ее у себя на свадьбе.

В двух письмах к Эмили Белл предпочла ничего не сообщать о Глории и Эдварде. Между тем Глория покинула Рангун, и никто не знал, куда она отправилась. Кто-то наверняка ей помог. Узнав, что эта авантюристка сумела безнаказанно улизнуть, Белл негодовала. Зато Эдвард оказался не столь удачливым. Его обвинили во вмешательстве в процесс правосудия, и нынче он содержался в рангунской тюрьме, отбывая полуторагодовое заключение. Здешние англичане были уверены, что его освободят прямо из полиции и без особого шума отправят в Англию. Но этого не случилось благодаря молодому совестливому обвинителю, которого не удалось подкупить. В любом случае репутация Эдварда была уничтожена, равно как и его блестящая карьера.

Белл закрыла окно, достала из-под кровати красные туфли на высоком каблуке и вдела серьги в уши. Взглянув на себя в ручное зеркальце, она поправила волосы и вышла из комнаты.

Через два дня, ближе к вечеру, Белл ходила по холлу, любуясь сверкающим мраморным полом. В китайском магазинчике, который нахваливал Оливер, она купила изысканно расписанный восточный столик и красивое зеркало. Это преобразило скудно обставленный холл. Стены здесь тоже были белыми. На столике стояла стеклянная ваза со свежими розами. Их аромат разливался в воздухе, перебивая запах краски. Весь день шел дождь, и хотя сейчас он прекратился, небо оставалось серым и хмурым. Белл молила Бога, чтобы погода не задержала прибытия Симоны.

Оливер занимался праздничным угощением. Из кухни доносилось его пение. Белл слегка морщилась, слыша, как он фальшивит. Но отсутствие музыкального слуха компенсировалось его великолепными кулинарными способностями. Узнав о них, Белл необычайно обрадовалась, поскольку не любила готовить. Оливер угощал ее потрясающими обедами. Предложение ей он сделал после одного из таких обедов, немало удивив Белл. Встав на одно колено и глядя ей в глаза, он попросил ее стать его женой. Стараясь не засмеяться, Белл посмотрела на его обаятельное лицо, полное надежды, улыбнулась и сказала «да». Когда он поднялся, она назвала его старомодным дурнем, но это не помешало им выпить полторы бутылки шампанского, а затем предаться удивительным, пронизанным радостью телесным утехам. С тех пор они не расставались. Белл давно забыла о своем отрицательном отношении к спиртному. Она стала намного свободнее и раскованнее, и это ей очень нравилось.

Оливер удивил ее, купив новую плиту, кастрюли, тарелки, столовое серебро, рюмки и бокалы. Все это было заказано в «Роу» и привезено в тот же день. Позаботился он и о запасе продуктов, и теперь в доме имелось все необходимое для торжественного обеда в честь приезда Симоны. Белл поднялась наверх и, наверное, уже в сотый раз проверила комнату, отведенную для английской гостьи. Там стояла новая удобная кровать, застеленная белыми простынями под шелковым покрывалом цвета слоновой кости.

До сих пор Белл и Оливер не вели подробных