Ну вот. Теперь всё будет хорошо. Я вернулась в прачечную и вытащила Дашу из её гнёздышка внутри Старой Берты. Мне только так показалось или она стала дышать беспокойнее? Возможно, внутри стиральной машины было недостаточно воздуха? С девочкой на руках я подсела к столику Павла, покачивая Дашу, как младенца.

– Ещё чуть-чуть – и твой папа придёт и заберёт тебя, – произнесла я.

Когда дверь распахнулась, в неё вошёл Пьер. Как и обещал, он прихватил с собой нож. Правда, он был не особенно велик, зато, несомненно, наточен, как бритва, и Пьер прекрасно умел с ним обращаться.

– Я всем всё сообщил… – выдавил он, запыхавшись. – Месье Роше вызовет полицию и оповестит руководство отеля. Ещё я попросил моего друга Лукаса взять огнетушитель, встать за лестницей и поливать пеной любого, кто покажется ему подозрительным. Ой, это та малышка, которую хотели похитить? Какая славная! Она спит? Почему ты плачешь, Фанни?

Я и не заметила, что по моим щекам катились слёзы.

– Это от облегчения. Хотя Лукаса я не знаю. Спасибо тебе… – произнесла я, судорожно всхлипывая. – Теперь всё правда будет хорошо. Ты не представляешь, что мы пережили!

– Почему же, представляю. – Пьер плюхнулся на стул, на котором обычно сидел Павел. – Один только прыжок из окна – с ума сойти! Там до земли метров пять-шесть, не меньше.

– Я… я же не говорила, что мы выпрыгнули из окна… – В этот раз страх накатывал на меня мучительно долго. У меня было ощущение, будто мой желудок медленно выворачивается наизнанку.

– Правда. Не говорила. – Пьер пожал плечами и начал выцарапывать ножом какой-то узор на поверхности стола.

Нет! Только не всё сначала. Ну пожалуйста! Только не Пьер!

Пьер, который с такой любовью кормил Запретную кошку холодным мясом. Пьер, который каждое утро лукаво улыбался мне, и улыбка преображала его милое длинноносое лицо. Пьер, который оставлял мне пирожные с малиной и снабжал меня сдобными булками для Хуго!

– Ты не звонил месье Роше, ведь так? – глухо спросила я. Вообще-то ответ на этот вопрос я уже знала, но хотела услышать его от Пьера.

– Нет, не звонил! – весело мотнул головой Пьер. – Но я позвонил другому человеку, и он очень обрадовался, что вы с девочкой сидите в прачечной живые и невредимые. – Повар улыбнулся – лукаво, как всегда. – Ну ты даёшь, Фанни! Выпрыгнуть из окна вместе с ребёнком, который без сознания! Всё это могло плохо кончиться. Госпожа Людвиг ужасно злится, хочу я тебе сказать. А господин Людвиг хотел уже плюнуть на всю эту операцию.

Я опустила глаза на Дашу. Сейчас мне хотелось тоже как-нибудь потерять сознание, тогда мне хотя бы не пришлось всё это выслушивать. Эх, если бы я сидела в прачечной смирно…

– Я бы тебя всё равно обнаружил, – продолжал Пьер, словно читая мои мысли. – Ежу понятно, что ты должна была пробраться назад в отель через какую-нибудь из подвальных дверей, – кстати, как ты сюда в результате пробралась? – а прачечную ты знаешь лучше всего. – Он откинулся на спинку стула, ловко поигрывая ножом между пальцами. – А ты как думала, зачем мне нужна была большая корзина с булками? Чтобы незаметно вынести малышку из отеля. Никто ничего не заподозрит. Шеф-повар не только разрешил мне захватить с собой чёрствые булочки, но прямо-таки потребовал сделать это.

«А как же я?» – хотела было спросить я, хотя ответ на этот вопрос тоже знала и мне не хотелось его слышать. Хватило взгляда на острый кухонный нож Пьера.

– А я-то думала, мы друзья… – Это было единственное, что пришло мне в голову.

Пьер улыбнулся мне поверх горлышка бутылки с грушевым шнапсом:

– Ты мне нравишься, Фанни. Правда, ты славная девушка. Но тот факт, что я периодически оставлял для тебя лакомства, ещё не делает нас друзьями. Ты понятия не имеешь, как устроена жизнь. Например, знаешь, сколько зарабатывает повар? – Я молчала, но он и не ожидал, что я отвечу. – Знаешь, что мне приходится терпеть? Это справедливо, по-твоему? Одни пашут как лошади и всё равно всегда без гроша, а другие, у которых денег куры не клюют, приезжают сюда на отдых и устраивают скандал, если им подали недостаточно удавшуюся яичницу онсэн-тамаго! Ведь это несправедливо, не так ли? Каждый в этом проклятом мире сам за себя, и я не собираюсь отказываться от предложения, которое позволит мне раз и навсегда освободиться из кухонного рабства. Ты же понимаешь, что я имею в виду, правда?

Я слышала, что он говорил, но понимала ли я его? Вряд ли. Мои мысли разбегались, как тараканы. Сколько времени прошло с тех пор, как Пьер сообщил Людвигам, где мы находимся, и сколько времени им понадобится, чтобы спуститься в подвал? И что они сделают со мной? Одурманят, как Дашу, и возьмут с собой, чтобы я их не выдала? Но я вряд ли помещусь в корзину для булочек. Вероятнее всего, они меня просто сразу пристрелят. Или, возможно, Пьер расправится со мной своим ножом – за те деньги, что они ему пообещали?..

Нужно было хотя бы попытаться предпринять что-то. Ради Дашиного и моего спасения. И ради моих родителей. Они не переживут, если я умру, не получив школьного аттестата!.. Нет, так думать было, конечно, нечестно. И совершенно не к месту.

Я бросила взгляд на ангельское личико спящей Даши и встала.

– Только не делай глупостей, Фанни! – Пьер тоже поднялся, помахивая ножом.

– Я только хочу переложить её вон туда. – Я показала на кучу белья, на которой девочка лежала, когда мы пробрались в прачечную.

Пьер кивнул:

– Ладно. А потом ты снова сядешь на место, понятно?

– Понятно.

Я побрела к белью с видом человека, только что потерявшего последнюю надежду, и осторожно уложила Дашу. Я понятия не имела, что делать, но что-то надо было делать. И немедленно.

Когда я обернулась, свет на потолке замигал. Не одна лампа, а почему-то все сразу. Наша огромная прачечная то погружалась в темноту, то снова освещалась. И вдруг одна из стиральных машин загрохотала. Могу поклясться, что подобные звуки издавала только Старая Берта, однако до этого я сама отключила её от розетки!

– Что за чёрт?!

Пьер вскочил и, не выпуская нож из руки, прыгнул мимо меня к стиральным машинам.

Это был мой шанс. Я схватила бутылку с грушевым шнапсом и со всей силы хватила ею Пьера по голове. Бутылка, как ни странно, не разбилась. По инерции она вылетела у меня из рук и обиженно покатилась по полу. Пьер упал на колени. К сожалению, вырубить его мне не удалось, разве что слегка оглушить.

Бывают же на свете такие люди с железными черепами! К тому же он по-прежнему держал в руке нож.

Я огляделась по сторонам и лихорадочно схватила первое, что попалось мне под руку. Это оказался утюг.

Шатаясь, Пьер поднялся на ноги. Ни в коем случае нельзя было дать ему окончательно прийти в себя, поэтому я схватила утюг за провод, размахнулась и запустила его Пьеру в ноги. Где-то я читала, что голень – самая крупная кость человеческого организма и что, если её повредить, у человека просто глаза вылезут на лоб от боли.