Бен, Тристан и я отступили на несколько шагов и, не веря своим глазам, молча смотрели на гигантский сугроб.

– Ну что, отсюда ему так быстро не выбраться, – с чувством глубокого удовлетворения произнёс Бен. Он забрал у меня из рук Дашу – очень вовремя, а то их уже начало сводить в судороге. – Чёрт, у тебя кровь!

Я понимала, что мне нужно что-то ему ответить, но не могла выдавить из себя ни слова.

Вместо меня это сделал Тристан:

– Ты что, только сейчас это заметил? Я думал, ты нашёл нас по каплям крови, которые оставила Фанни. – Парень прижал ладонь к уху. Через его пальцы на снег тоже стекала кровь. – Ну, супер, и меня задело! Чёрт подери, я не понимаю, почему преступники с пистолетами расхаживают по отелю как у себя дома, а к нам на помощь что-то никто не торопится!

– Я пришёл к вам на помощь, – обиженным тоном возразил Бен. – Причём как раз вовремя, чтобы не дать киллеру пристрелить тебя, ты, ублюдок неблагодарный! И я бы пришёл гораздо раньше, если бы знал хоть о малой доле того, что здесь происходит… – Он оглянулся, набрал воздуха в грудь и облегчённо вздохнул. – Ёлки-палки, никто же не знал, что вы около ёлки! Мне сказали, что вы в подвале, туда все и побежали. Месье Роше захватил свою трость, а мой дядя – скобозабиватель…

– Просто супер, – заметил Тристан.

– Я бы тоже отправился в подвал, если бы какая-то милая девушка не уверила меня, что мне нужно к Полумесячной ели, – продолжал Бен. – Наверное, она одна из тех, кого взяли помогать на кухне на праздники. Я её раньше не видел.

– Очень интересно! – саркастически ответил Тристан. Однако его сарказм немедленно улетучился.

Мы услышали шаги.

Они направлялись прямо к нам с подъездной площадки перед отелем. И даже не старались говорить тише.

– Вон она, большая ель, – сказала госпожа Людвиг.

А Пьер захихикал:

– Очень удобно, и до машины близко!

Господин Людвиг ничего не говорил, а только поглаживал на ходу свой пистолет.

Если бы по сторонам не возвышались снежные горы, образовавшиеся при чистке дорожек, мы бы их уже давно увидели. А они – нас. Но пока они нас не заметили, у нас был шанс.

– Нам лучше разделиться, – прошептал Бен. – Ты попробуешь увести их вон туда и задержать на какое-то время. А мы с Фанни и девочкой постараемся добраться до конюшни. Не зажимай ухо – пусть кровь капает на снег.

Удивительно, но Тристан кивнул и, пригнувшись, немедленно направился прочь от нас по кольцевой дорожке, по которой старый Штукки вчера в очередной раз ездил на снегоуборщике. Мне подумалось, что это не лучшая идея, тем более что дорожка вела прямиком в рощу, где не было ни души. Однако Бен, державший на руках Дашу, молча кивнул в противоположном направлении, к конюшне. Так как мне больше не нужно было тащить бесчувственную малышку, у меня получалось идти быстрее, но из-за потерянной туфли и страшной боли в плече это всё равно требовало некоторых усилий. Хотя мы очень старались не шуметь, снег под нашими ногами всё же поскрипывал, только необутой ногой я ступала бесшумно.

Когда мы наконец добрались до конюшни, Бен распахнул ворота и практически втолкнул меня внутрь. Для меня оставалось загадкой, как ему удавалось удерживать Дашу одной рукой. Со стороны это выглядело так, будто у него под мышкой была зажата кукла ростом с пятилетнюю девочку. Но ладно, шут с ним! У Людвигов ей пришлось бы куда хуже.

Пока Бен запирал ворота, я перехватила у него Дашу и прислушалась к её дыханию. Всё было в порядке. И вообще после всего, что ей пришлось испытать, девочка выглядела удивительно нормально: только её щёчка была немного запачкана моей кровью и где-то потерялась соболья шапочка, а ножки снова стали ледяными.

При виде нас Жестик и Жилетик радостно зафыркали. У них был общий денник, и они с любопытством просунули морды поверх невысокой загородки. Держа Дашу на руках, я обвела взглядом конюшню в поисках укрытия. Надо сказать, спрятаться тут было где. Крутая лестница вела наверх, на сеновал, в отдельной каморке хранились упряжь и сёдла, а вдоль стен громоздились сундуки, ящики, попоны и мешки с кормом для лошадей. Однако где спрятаться от пистолета, из которого можно было прострелить любой сундук и пристрелить любую лошадь? Тем не менее я положила Дашу на ящик в дальнем углу и накрыла её лошадиной попоной. Потом я оглянулась в поисках какого-никакого оружия – вот, например, вилы для сена. Против пистолета они, конечно, не помогут, но всё же лучше, чем ничего.

Бен за это время успел открыть задвижку денника – понятия не имею, с какой целью. Возможно, он собирался натравить Жестика и Жилетика на Людвигов, чтобы преступники погибли под их копытами. Вообще Бен – в смокинге, с растрёпанными волосами, угрюмым выражением лица, прислонившийся к стене возле ворот и державший в руках металлическую табличку: «В конюшне не курят» – представлял собой живописнейшее зрелище, когда-либо виденное мной.

– Как ты думаешь, как там Тристан? – спросил он. – Если все трое погонятся за ним, ему придётся худо.

– С каких это пор ты беспокоишься за Тристана?

– Я за него не беспокоюсь: терпеть его не могу, – ответил Бен. – Но, к сожалению, не могу пристукнуть этого нахала, потому что он спас тебе жизнь.

По моему лицу расплылась улыбка. С моей точки зрения, Бен слегка преувеличивал. Однако, заставив меня сигануть из окна панорамного люкса, Тристан, несомненно, избавил меня от незавидной судьбы няни, пренебрегшей своими обязанностями. Всё остальное, собственно, произошло именно потому, что он меня спас, если быть точным.

– Это я должен был тебя спасти, – горестно продолжал Бен. – Вместо этого я тебя только разубеждал в том, что в наш отель проникли киднепперы, а потом вообще обозвал сумасшедшей.

Вообще-то так оно и было.

Бен серьёзно взглянул мне в глаза.

– Я тогда хотел тебе сказать, но всё-таки не решился… Фанни, я тебя люблю. Ты самая замечательная, весёлая, умная и смелая девушка, какую я когда-либо встречал. Когда я услышал от месье Роше, какая опасность тебе угрожает, страшно пожалел о том, что не признался раньше. Потому что испугался, что уже никогда не успею сказать тебе об этом.

У меня на глаза навернулись слёзы. Больше всего на свете мне хотелось отбросить вилы, броситься ему на шею и поцеловать его.

Однако мне это не удалось. Снаружи послышались шаги и приглушённые голоса.

– Я счастлива, что мы с тобой успели познакомиться! – прошептала я, не будучи уверенной, что он услышал мои слова.

Однако Бен понял меня.

– Прости, что я пришёл слишком поздно, – прошептал он в ответ.

Ну, во всяком случае, вовремя, чтобы умереть вместе со мной.

Кто-то постучал в дверь конюшни. Негромко и вежливо, как полагается.

– Фанни, милая моя, вы здесь? – Невероятно, но голос господина Людвига по-прежнему оставался голосом очаровательного пожилого джентльмена.